Разверзни пасть, моя особенная тьма!
Всю жизнь бежал к тебе, сейчас бегу тебя,
Но Серафимы, о последствиях скорбя,
Не в силах ни добавить мне ума,
Ни глубже погрузить меня в Коцит,
Когда твердыня –– замороженное дно,
Из вены вновь торчит веретено,
Господь опять презрительно молчит.
Страдания рождают тонкий нерв,
Уныние принцесс и тошнотворность стерв
Катализатором для муз не будут.
Я говорю, что вовсе говорить нельзя,
По краю бритвы медленно скользя,
Доверенному люду.