Выпрыгивая из каверн сомнительных глубин,
пойми - здесь невозможны таинства снегов моей печали.
Я принимаю всё, что не взяла земля,
всё сонмище восставших из чумных могил.
И я внимаю
Их плачу, сливочно размазанному по ржаным полям.
Однажды мы столкнёмся в битве под Серпом.
В раздроблённых костях да упокоятся клинки.
Сквозь плотские нестройные гармонии
Проникнет тело стали.
Ведёт весну на поводке фельдмаршал майский Гром,
но на глаза упал январь,
и бьет мороз настойчиво в виски
тупым концом, закрученной по часовой, спирали.
Зима, миазмы и мытарства.
И вороной не мой,
моё и для меня здесь только вороньё.
Летит, сщетинившись, вокруг меня
Пространство.
Я, сломанным в уключине веслом,
Спокойно уплываю в неизвестный Дом.
Поют не в ноты пьяные от чёрных слез ваганты.
Их песни вымучил однажды Франсуа Вийон.
Нестройный хор беаньши - мне приятно.
Стилетами вонзаются минуты.
На языке расплавлена цикута.
Карикатурны валуны котурнов,
В которых направляюсь я к тебе.
Луна ощерилась наполированным серпом.
Смешны сереброликие светила.
Смешна до задыхания - могила.
И всё совсем и навсегда накрыла
Большая влажная и тёплая Ничто.