Тонкий профиль, изящный стан,
Нитка жемчуга под рукой.
От страданий чужих устав,
Я придумал её такой –
Лёгкой, хрупкой, как первый снег
И мерцающий свет над ним.
...Я не знаю, что стало с ней,
Кто сломал её, изменил,
Выжег чувства и оглушил,
Чтоб не плакала, не звала,
Чтоб копилась на дне души
Горечь – серая, как зола.
Ей теперь наплевать на всё:
Не касаться бы вновь земли.
Безразличие не спасёт,
Но как будто бы исцелит
От удушливой пустоты,
Из которой родится боль.
Я с досадой беру листы,
Достаю карандаш – любой.
В двух шагах от неё обрыв,
А за ним первозданный мрак.
Я творю для неё миры,
Чтоб не вздумала умирать,
Чтоб в унылой палитре дней
Проявились и цвет, и вкус:
Капля мёда в сухом вине
И сирени цветущий куст,
Шорох солнечного песка,
Алый маковый лепесток,
Страх и смех, и змея-тоска,
И крылатый хмельной восторг,
Втайне сорванный поцелуй,
Страсть – такая, что всё отдашь...
Тихо катится по столу
Затупившийся карандаш.