Когда корабль Арго в Колхиду полетел,
божественно скользя по синеве зыбучей,
Орфей, устав скучать и любоваться тучей,
схватил Гераклов лук, привыкший к визгу стрел.
Великий музыкант усердствовал, потел,
воюя с тетивой, жестокой и гремучей,
а нота, лишь одна, копилась гулкой кучей
и ныла, как душа в обломках прежних тел.
Глухая тетива, бесчувственная жила
весь гений, всю любовь убила, уложила,
как стреляных зверей, в один унылый ком.
Так точно по душе, натянутой на тело,
бежит небесный свет, а та оторопело
гудит себе пустым, занудным голоском.