Она стояла в центре храма, сложив крестообразно руки на груди. Воскресная Литургия шла своим чередом. В храме многолюдно, среди прихожан уже много знакомых лиц. Всякий раз особенно для неё звучат с клироса слова:
- Тело Христово приимите, Источника бессмертного вкусите.
Слова звучали внутри, имели объём, цвет и звук. Последние несколько лет связаны для неё с этим храмом, с этим приходом. Сегодня время снова раскрылось. Посторонние люди стали ей родными, близкими по духу. В какие минуты, дни и месяцы произошла с ней эта внутренняя перемена, она не знала. Но наблюдая в себе чудесное изменение, внимательно изучала своё новое качество.
- Здравствуй, сестра, с праздником! А где Нина с ребятами? Не случилось ли у них чего? - говорит она шёпотом, распахивая объятия.
- С праздником, сестра! Тоже давненько её не вижу, - кротко улыбается Татьяна, прихожанка средних лет ( со стороны заметно её вынужденное положение из-за перелома ноги, опирается на трость, щадя больную ногу).
- Позвоню ей. Скорейшего выздоровления тебе, Танечка.
Все мы дети Бога, - отходя от Татьяны, думала она и ,осенив себя Крестным знамением, встала в очередь на Причастие.
Но когда произошла с ней такая перемена? Женщина медленно продвигалась к Чаше, она была среди своих, покойна, тиха. Женщина только вот приняла святое Таинство Исповеди, и боль сдалась, отступила. Давно забытое ощущение радости, какой-то беспричинной необъяснимой и всеобъемлющей радости, по-новому вошло в открывшееся сердце.
- Тело Христово приимите, - слова возвращали её в здесь и сейчас, - Да, воскресенье. Да, храм Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Да, родная моя Вятка. Да, я дома, дома... Теперь я по-настоящему дома, - подумалось спокойно, земными словами о небесном, о другой, настоящей жизни, вне тела. Эта мысль уже не была для неё откровением. Она знала, что будет так.
Таинство Причастия Тела и Крове Христовых шло своим чередом: сначала дети, потом мужчины, и только после - женщины. Она подняла глаза к образам. Спаситель смотрел на неё спокойно и ласково:
- Не бойся ничего. Иди. Я с тобой. Ты любимое дитя моё, Фотинечка.
- Иду, Господи. В покаянии мя прими.
Её мысли прервал пронзительный детский плач. Глаза охватили окружавших людей:
- Где ты, ангелочек? Ну, не надо плакать. Ты будущее наше, наша чистота и надежда. Но малыш не переставал плакать, беспокойно сучил ножками в руках переполошенной матери. Один миг молитвы (сколько людей в храме произнесли мысленно?) - Боже, помоги! - и вот уже добрые руки батюшки дают младенчику на лжице самого Бога. Чудо совершается пред нами.
Как много малышей в храме! Вот они, ангелочки наши среди нас, с мамами и папами, совсем крохи и постарше, кто на ручках у родителей и старших братьев, кто уже на своих ножках - все любы и дороги Богу. Мы живы. Мы несём наших детей в храм, к Богу.
Она закрыла глаза, обращаясь молитвенно к той единственной Силе, которая может одна прощать грехи.
Сегодня тоже, как и в предыдущие недели Рождественского поста, она торопилась на службу, к Таинствам Исповеди и святого Причастия. Почти бежала по заснеженным, сонным ещё, улочкам её старенькой Вятки. Тесными двориками, "народной тропой" путь лежал к детской поликлинике, что совсем рядом с Парком Победы.
Память подгоняла её, а жизнь, пробежавшая мимо неё, придавала ещё большее ускорение. Когда-то в эту поликлинику она носила своих ненаглядных младенчиков. Жизнь, ты ведь помнишь, как это было? Наши мамочки были рядом. Как нежно они любили своих внучат, всегда с трепетной заботой помогали ей. Всё это было с ней, но как давно, в другой жизни... Её детоньки совсем малыши, за окнами молодость, всё ещё впереди, все ещё живы.
Она почти бежала, мысли вихрями кружились в ней и над ней, запинались и падали, обгоняя куда-то несомые северным ветром снеговые потоки. Не чуя ног она летела в храм. Молитва, воспоминания, покаяние, слёзы - и опять молитва.
Круговорот нескончаемый, бурный поток сознания, шквал слов и эмоций врывается в её внутреннее пространство и сносит всё на своём пути. Таков непрерывный разговор с Богом, с её любимым живым Богом, без которого жизнь для неё стала немыслима с некоторых пор:
- Господи, помилуй грешную рабу твою. Увидь немощь, помоги, Господи. В покаянии мя прими, - звучит внутри, сосредоточенно и напряжённо.
Магазин "Глобус" на углу Лепсе и Монтажников - последняя остановка по пути в церковь. Забежит на секунду за хлебом - и скорее дальше. Она всегда шла к Богу с хлебом. Крепко укоренились в ней бабушкины слова: "Хотя за куском хлеба мя помяните".
Ещё несколько беспокойных торопливых шагов до храма. Идёт, наспех поправляя маску(атрибут настоящего времени)на ходу, светло и широко улыбается воскресному дню, небу, солнечному утру и тому ещё, что всё это происходит с ней. Ветер мешает колючки снежной мелочи со слезами, размазывает их по щекам и достаёт то ли из её памяти, то ли из других измерений:
- Достойно есть яко воистину блажити тя Богородицу, присноблаженную и пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя Величаем!
- Благослови, мамушка, благослови и прости грешную мя, окаянную душу. Зажала в ладошке монетку, согрела на бегу в варежке, потому как братья у входа ждут:
- С праздником, братики! Помолитесь об усопшем рабе Божьем Владимире, муже моём. Быстро скидывает на снег за церковной оградой суету и поднимается на высокое крыльцо храма, где заждались её Вера, Надежда, Любовь и матерь их София, свободная, другая:
- Фотиния, ну, где ты? Заждались.
- Святые мои, молите Бога о нас грешных! - потянув на себя тяжёлую ручку двери, входит в воскресный торжественный храм.
Открыв глаза, оторвав себя от мыслей, возвращается в неспешное совершение Таинства.
- Тело Христово приимите, - доносилось отдалённое и строгое пение сверху.
Она мысленно взглянула на себя со стороны:
- Кто ты? Какая ты? - вдруг пронеслось в голове. Время снова раскрылось для неё. Она опять, словно со стороны, увидела в себе другого человека. Совершенно другого. Она отрешённо смотрела на несусветную грязь собственной жизни, грязь налипшего греха, разъевшего убогую душу её до основания. Было больно. Будто железобетонная скорлупа незрелого грецкого ореха, сковала всю её броня греха, бывшую, вчерашнюю, слепую.
Конечно, не в один день совершилась с ней такая перемена. Медленным путём покаяния пробиралась Фотиния к этим мыслям. Какие слова могли бы вместить глубину её сожаления о преступной духовной слепоте, о беспечности и безответственности за собственную жизнь?
Простые. Самые простые человеческие слова: каюсь, прости, благодарю.
Знала ли она прежде эти слова? Знала. Но не ведала Бога. Конечно, она слышала о Христе в своей беспечной советской молодости. Но Он был далеко, так обидно и страшно далеко от неё. Теперь она видела, что это была совсем другая жизнь, пустая, никчёмная. Как нестерпимо жаль было ей лет, пролетевших мимо неё, ушедших навсегда куда-то совсем напрасно.
Безвременные смерти самых близких людей раскололи камень-орех её незрелой души. Скорбью, словно солнечным светом, стала вызревать она, напрочь изъеденная удовольствиями и потерянная на долгие годы для себя самой. Тяжёлыми кусками от души стала отваливаться заскорузлая грязь, из-под которой местами уже начала появляться нежно-розовая мякоть нового человека.
- Фотиния, - неожиданно для себя выдохнула пред лицом батюшки прихожанка.
Имя прозвучало громко и чисто, оно поднялось под самый купол, облетело все закоулки храма, вдохнуло церковный сладковатый воздух и послушно вернулось к ней.
- Фотиния, - уже мысленно повторила женщина, была она ничем не примечательна в толпе: приземистая, полноватая, средних лет, в неброской одежде, в платочке, как многие сёстры в церкви, пожалуй, только глаза и выдавали в ней Фотинию - добрые, простые, свободные, с тёплым взглядом.
Назвав священнику своё имя, она приняла в себя Тело и Кровь Иисуса Христа. И воцарилась тишина. Всё, что бурлило и беспокоилось в ней, утихло. Мир и покой пришли улыбкой на лицо, рассредоточенной улыбкой. Снова жива!
Она уже знает, что без падений ей не одолеть свой путь. Но всякий раз она будет подниматься, чтобы идти дальше. Она знала уже, в какую сторону надо идти, и, как прозревающие слепые, начинает слабо видеть пятно света впереди. Она ищет в себе образ Божий. Жаждет перемен, работает для них. Ей надо обязательно стать Фотинией, успеть увидеть себя такой, какой задумал и сотворил её Бог. Два слова помогут ей "Господи, помилуй".
<09.01.2021>
На фото: Литургия в храме Веры, Надежды, Любови и матери их Софии города Кирова.