Поэма о шишке
Часть 1
"Краткость - сестра таланта, а я одна в семье, так что приходится вертеться".
* * *
Давно сняла я с шеи чёрную повязку.
А ведь носила, день за днём, и ночью не снимала.
Сначала - бАрхотку, с жемчужиной притворной,
С облезшим металлическим колечком;
В киосках и на рынке продавали
Девичьи украшенья девяностых...
Потом я поумнела. Чёрной лентой,
Претонкой, как порез, как тень от ветки
С макушки дерева, я шею украшала.
Так в книгах, фильмах, в воздухе витало...
Что это - красота. Но я тогда не знала,
Не знала я, что горло перевязываю песне.
Потом я снова поумнела, даже очень.
И не боялась помечтать о смерти
Или читать холодное и злое.
И многие другие не боялись.
Я в электричках ездила с ушами,
Забитыми холодным чистым снегом
Или горячим древним завываньем,
Камланиями звуковых шаманов.
Их звали Двери и Аэропланы,
Их звали странными - любыми - именами.
Болезнь -
Любовь -
Лекарство -
Иль пустышка.
И мода. Мода, мода, мода, мода...
Ты ищешь что-то - а она - тебя.
Ты для неё пылинка в сетке,
Ты для неё размытый растр,
Муар в сверхмодном андеграундном журнале.
Я думала, что спряталась, но я
Была под лампой, словно жук,
А энтомолог...
С ним познакомилась попозже.
Тогда, когда я снова поглупела и раскрыла,
Как в детстве, удивлённые глаза.
А энтомологов я не люблю.
И Бродского, но это - персонально.
...Итак, продолжу про хрустальные снежинки,
Хрустально лгущие мне на своём английском.
Что делать, я - сапожник без сапог.
И русского тогда не понимала, что уж...
Казалось, раз печатают - то правда.
Ведь в книжке и в журнале не соврут.
То не наивность даже, это ум.
Ум за нос тебя бесконечно водит,
Пока ты лбом об стену или бац -
И в яму, в ту, где дна и края нету...
Там хаос, там без воздуха и больно.
Бывает, что и веник раз стреляет,
Хотя на сцене он ни разу не стоял,
И не висел, по-чеховски, ни разу...
Короче, дело к ночи или к утру,
А верила я тем снежинкам, их любила
За мной придуманные смысл и красоту.
Они же, звук за звуком, час за часом
Мне яд нежнейший электрический вливали.
Впивались в душу непонятные мечтанья.
О, если б знала я тогда, о чём те песни,
О, если б я была полюбопытней!..
Но я шла с электрички прямо к дому,
Глядела вверх, гуляла и смотрела
На облака закатные... А в них - всё правда.
И не заметила тогда, что завязала
Живую песню в перевитый узел,
Мелодию свою в сундук запрятав,
На годы перекрыла голос песне,
Своей мелодии, лавандовой, волшебной...
Ведь у меня тогда была повязка,
Красивей нет которой в этом мире.
Вся чёрная, из вязаных соцветий,
Кругов и линий, звёзд соединений,
А главное - бубенчики там были,
Все чёрные и все мои-мои.
Я на руке её носила, ту повязку,
Там, где часы, где пульс обычно бьётся.
Я шею перетягивала гордо,
Я думала, что так - красивей всех,
Что я - такая, с чёрным там, где Песня.
Что я - такая, из металла, из веществ.
Не знала и не думала, что - песня,
Я - это Песня из лавандовых полей.
С тех пор так много зим и мало лет,
И бесконечно дней мне миновало,
Что вспомнила: однажды мне приснилось,
Что я пою в лавандовых полях.
Теперь я там гуляю иногда...
И жду друзей, чтоб слушать и петь песни.