А он писал стихи и песни.
Писал о боли и о мести,
Писал о грусти и тревоге –
И в этом он достиг вершин.
Он был несчастен, но известен
(и это было ему лестно).
Ему открыты все дороги –
Но он всегда на них один.
Он, в одиночестве страдая,
Ходил уже совсем по краю.
Пока однажды вдруг не встретил –
Ту Самую – о ком мечты хранил.
Он полюбил, небезответно.
И жизнь из серой и бесцветной
Вдруг стала яркой, стала светлой.
Казалось бы: все, что просил.
Но он забыл – стихи и песни.
Ведь о любви, о бестелесной
Слова ему все неизвестны,
А от печалей он уплыл.
Он с музой в тягостной разлуке.
Тот голос, Та улыбка, руки
Мешали вспомнить ему муки –
Мешали вспомнить, кем он был.
Он обезумел, обозлился.
Ему противны стали лица.
Ему противны стали взгляды,
Он ото всех свой дом закрыл.
И лишь Та Самая ходила,
К нему улыбки приносила.
Была с ним каждый вечер рядом,
Но и ее он проводил.
Он позабыл стихи и песни.
Все зеркала он занавесил
Все окна в доме он закрасил.
Все двери он заколотил.
И время он словами мерил,
В которые он сам не верил.
Он без кистей, холста и масел
лишь дымом в воздухе чертил.
Та Самая к нему ходила
Под дверью плакала, просила,
Чтобы он сжалился над ними,
Чтобы ее к себе пустил.
Но он был тверд и непреклонен.
Он стал без музы плох и болен.
Слова его – стали сухими,
словно колючий горький дым.
Проходит день, проходит месяц,
Проходит год. Мазутный вечер.
Та Самая уже не плачет.
Та Самая – не у двери.
Он закричал – то был предвестник.
Он закричал в стихах чудесных.
То была лучшая из песен.
В той песне – был он не один.