Сначала дрогнет рука,
бумага всё сохранит,
пройдут года, иль века,
возьмет эстафету гранит.
А позже в кресте иль плите,
когда будет смят этот мир,
читающий записи те,
колени истёрши до дыр,
до сути добраться едва ли
сможет в веке своем.
Изменится жизни канва,
и вряд-ли останется в нём,
всё то ,что так важно сейчас,
что дрожь порождает в руке,
что бродит, бушует что в нас,
как в бурной и горной реке.
Оставит вода берега,
и тёсанный ею гранит,
молчанием, наверняка,
все страсти объединит.