Зеркальный год шагнул на эшафот,
Послушно замер пред толпой с петлёй на шее.
За, им устроенный, всемирный наворот,
Его казнить хотел любой, не сожалея.
А он стоял недвижно, с каменным лицом,
И снег не таял на опущенных ресницах.
Ведь не хотел прослыть отпетым подлецом.
Стать навсегда, из жизни вырванной, страницей.
Ему хотелось так тяжёлым не прослыть,
Ему хотелось сделать всех друг к другу ближе.
Чтоб никого на этом свете не забыть,
В Ухане, Лондоне, Стамбуле и Париже.
И он готов один за всех переболеть,
Один за всех и на душе бы стало легче.
Но поздно, видимо, теперь уж не успеть,
Уже горят на ёлках огненные свечи.