Бывает, что какое-либо полотно известного художника попадает в культурный "мэйнстрим", становится популярным, заслоняя все другие его работы и даже его самого. Так случилось с картиной Яна Вермеера "Девушка с жемчужной сережкой". Изысканное изображение его музы, не требующее особых комментариев, растиражированное после успеха голливудского фильма со Скарлетт Йохансон. И сам Вермеер стал в глазах большинства автором одной картины.
Отошел в тень даже лучший пейзаж в истории голландской живописи – "Вид Делфта", фотографически точный, впервые нарисованный с натуры, наполненный светом и воздухом, впервые решающий головокружительно сложные задачи вроде изображения теней облаков и зданий на воде.
"А, это который нарисовал ту девушку из фильма?" – скажет обыватель. "У него еще 15 детей было" – добавит эрудит. "Ну да, условный "малый голландец", 17 век, всего 38 работ, мало прожил, очень медленно и тщательно писал. Спокойный и неброский. Современники не ценили абсолютно, приходилось антиквариатом торговать и гостиницу держать" – скажет средний искусствовед.
В этой экспресс-лекции мы остановимся на двух работах мастера, требующих самого внимательного взгляда.
Вермеер – это океан сдержанной страсти. У него тихие интерьеры и тона, статичные фигуры. Его любимый цвет – спокойный синий. Он не кричит красками, не заставляет своих героев бороться и страдать, по крайней мере внешне. Но что скрыто в его картинах?
Вот "Женщина, держащая весы".
Она взвешивает на весах две жемчужины. За ее спиной, на стене полутемной комнаты, висит картина. Если всмотреться – это картина Страшного Суда.
И одна эта деталь, поданная совершенно ненавязчиво, мгновенно превращает обыкновенную женщину – в архангела, взвешивающего жемчужины человеческих душ.
Обычная, мирная комната сразу превращается в поле битвы добра и зла. А из сундука тянутся жемчужные ожерелья, как души людей, ожидающих своего приговора.
Спокойное лицо женщины таково, что не возникает сомнений: она – воплощенная справедливость и воздаст каждому по заслугам. И от этого оценивающего выражения лица становится жутко, ведь за каждым столько грехов и злых мыслей, что жаждешь не справедливости, а милосердия и прощения...
Это впечатление главенствует и уже не думаешь о деталях, вроде такой: как художнику удалось написать лицо, которое воплощает справедливость, но абсолютно лишено черт равнодушия? Эта женщина не равнодушна, но и не страдает от необходимости выбора, не колеблется. Технически это кажется невозможным, но это сделано.
А кроме жуткого ощущения неизбежного, в памяти остается и еще один философский посыл: любой наш шаг – часть вечности. Не существует малозначительного, все влияет на чистоту или грязь наших жемчужин, на положение весов.
Более сложна другая картина – "Женщина, читающая письмо".
Она стоит у окна, она беременна. Она красива и по-особому трогательна (нужно быть очень чутким, чтобы так нежно передать эту особую неуклюжесть беременных).
Свет с востока (!) льется в обычную тихую комнату. Она читает письмо. Тысячи и тысячи людей пройдут мимо этой картины, не понимая, что видят не просто жанровую зарисовку, что не случайно эта женщина носит синюю одежду.
Нужно понимать стремление Вермеера в каждой картине говорить о связи сиюминутного с вечным, о том, что за стенами обыкновенных комнат открывается огромный мир, о том, что Бог находится везде, а Новый Завет пишется прямо сейчас, и неважно, в какой стране мы находимся и на каком языке говорим. Наконец, нужно понимать, что Вермеер был истовым католиком в протестантской стране, ценой большой крови разорвавшей цепи испанской метрополии, и мог выразить свою религиозную позицию только иносказательно.
И только это понимание приводит к выводу: это не просто женщина. Это Дева Мария, читающая письмо от Господа. Это понимание вспыхивает и все становится на места: и беременность, и синий цвет – цвет Богоматери, и окно на Восток, и Её прекрасное лицо, абсолютно при этом лишенное эротической чувственности (основное и естественное требование, но для многих художников невыполнимо трудное, а в XX веке, кажется, утраченное).
И если бы это была единственная трудность... Существует множество художников, стремящихся подражать Вермееру, добиться того же ощущения скрытой тайны. Но... Слишком широка пропасть между человеком веры и человеком, просто умеющим рисовать.
Сальвадор Дали, ценивший Вермеера больше других старых мастеров, также пытался спрятать по тайне в каждой картине, провоцировал и мистифицировал без конца. Его слоны с ногами-циркулями, конечно, загадочны и запоминаются. Но учат ли эти выдуманные слоны мыслить и чувствовать?
Ведь зритель, глядя на непохожие ни на что работы Дали, думает только одно: "Что художник хотел этим сказать?" Ответ на этот вопрос непрост, но окончателен. Это кульминация снов, страхов, маний, комплексов и талантов эксцентричного человека.
Полотна Вермеера вызывают совсем другие вопросы – "Не может ли оказаться любая (а значит – каждая!) женщина – матерью спасителя мира?", "А сколько же весит моя душа-жемчужина? Будет ли она достаточно чистой в глазах Судьи?"... И на эти вопросы, пока мы живы, окончательно ответить нельзя.