а тишина осталась, несмотря
на плотью разухабистую площадь.
всё было жутко просто. даже проще.
в глаза кадило дурью декабря.
сезон встречая ноющим резцом,
подставив безразличие под ливень,
башка следила, как родится бивень
и зверь ревёт за каменным лицом.
но тишина обязывала врать,
глотая наставленья просветлённых.
молчанье слов страшнее перезвонов
кладбищенской церквушки в семь утра.
препровождая год пинком в полёт,
мечтал мой неуёмный зверь, чесался
нервозно, когти грыз, готовясь к вальсу,
в котором он танцуя зло порвёт.
да будет звук раздавленных врагов
и тех, что дружелюбно удружили.
мой однобивный зверь, он семижилен,
он древний, чует жизнь за сто шагов.
пребудет жизнь. не станет тишины,
где горя проявленья неудобны.
но, с отраженьем споря костью лобной,
молчу, встречая год.
резец заныл.