Библейскому классическому богу,
Среди миров мерцающих светил,
Которых он себе же на подмогу
От вечной скуки сам и сотворил
Наскучило, опять же, до оскомы,
До ломоты в божественной кости,
До забытья посредством вечной комы,
До жажды нахрен это всё снести...
И вот он вылепил, в сердцах, себе Адама.
С того, что под руку попало. Он же бог!
А всемогущество, уж тут мы скажем прямо, -
Подарок тот ещё... Кто вынести бы смог?
Так думал Тот, руля среди нарядных,
Сверкающих гирляндами дворцов,
Подъездов и блистательных парадных
Обителей неведомых творцов...
С холодной отрешённостью от мира,
В котором вечно булькает, кипит;
И чувствовал, как едкая сатира
В нём шевельнулась, но пока молчит.
Перебирая в мыслях все поверья,
А также веры, знахарства, всё то,
Что обитает здесь за каждой дверью,
Как шуба, например, или пальто;
Как вечные везде мужья и жёны,
Собаки, дети, внуки и коты...
Вдруг вспомнил олимпийцев... Поражённый
Гармонией античной простоты
Почти-что сразу весь разулыбался,
Не сдерживая облегчённый вздох,
И всю дорогу с миром примирялся,
И, кажется, в конце дороги смог.