Если не скальпель, то что может задеть тебя за душу?
Я хочу сердце твое серпом расчленить на камеры.
Может быть, тогда из одной камень выпадет.
Или из всех сразу...
И случится обвал.
Я останусь пятном внутренностей
Лежать на лаве кипящей крови
И приятной дрожью пропитывать землю,
В которой ты разлагаешься.
Я знаю, что ты только притворяешься куском шпика,
Что ты ненавидишь прообраз плоти,
Что ты по ночам внутри запираешь крики,
Которые зубами прогрызают гланды.
И в мрачной тишине сгоревшего под электрическим зарядом города
Ты лежишь с отъеденной головой,
Соединённой с оставшейся частью паутинками нервов,
И чувствуешь, как они дёргаются на сквозняке,
Как их облизывают мухи,
Смакуя желтовато-терпкий поток стекающей лимфы.
Ты бьешь себя в живот, пытаясь вдавиться в матрас,
Нанизать каждую клетку на скрученную пружинку,
Стать шашлыком
И зажариться, растворившись в металле,
С появлением первых лучей.
Ты не хочешь быть.
Но не быть ты тоже не хочешь.
И каждый раз спасительной ночи
Ожидание превращается в пытку.
Приходится пластилином гибким
Разминаться по собственной воле,
Находясь на верхней границе боли,
Ощущая свою ничтожность и бесполезность.
Но жалость - последнее, для чего тебя создавали.
И ты зашиваешь грудную клетку,
Начинаешь дышать, используя лёгкие,
И прорастаешь из-под перегноя
Цветущим папоротником.