Отрывок из повести - «Серёжка с Полевой»
Рассказ Сергея Токарева, моего земляка, свердловчанина и одноклассника.
На Полевой двадцать семь строился наш дом. Уже стоял сруб под крышей с шифером, обрисовывался контур усадьбы. Огород в пятнадцать соток, вспаханный лошадью с плугом, был настоящим богатством. Сажать картошку в перевёрнутый дёрн нельзя, и земля отдыхала.
Отец обустраивал наше первое жилище в выходной, после работы в столярке. Иногда ночевали папка с мамкой в ещё не готовых хоромах, так как бегать в совхоз со Вторчермета каждый день родителям было внапряг. Да и меня, обузу непоседливую, брать с собой было в тягость. Вот и оставляли меня с Зиной, старшей сестрой и нашим котом, в большом частном доме на трёх хозяев. Мы его снимали на окраине города Свердловска.
Хозяева имели половину дома, отдельный вход в свой двор, и даже кур держали и кроликов. Другую половину занимала наша семья, а рядом с нами комнату снимала вдова с девочкой лет десяти. Звали её Катька, препротивная соседка, постоянно дразнившая меня – «бесштанная команда».
– Бесштанная команда, пойдём играть в магазин (или... в швейное ателье)! – кричала она.
Не упускала момента поучить меня уму-разуму, и я шёл с ней играть – выбора у меня особо не было. Кличку эту она мне присвоила за то, что мамка купала меня летом во дворе в ванночке и, конечно, без трусов. А у Катьки сразу находились какие-то дела во дворе. Да какие дела – подсматривать за голоштанным пацанёнком. Как бесплатное кино...
За ограду строго-настрого запрещалось выходить не только мне, но и этой дылдине, потому что мимо нашего дома, на Селькоровской 20, шла дорога с цыганского посёлка в город.
– Серёжа, запомни адрес, если тебя украдут цыгане или ты заблудишься, это поможет тебе сбежать и вернуться к нам.– предупреждали родители.
Сестра, на которую меня оставляли родители, после техникума работала чертёжницей в каком-то институте, на обед приезжала меня покормить и повоспитывать.
Кота нашего Зина учить побаивалась, еду он принимал, а погладить, «извините», не разрешал. Прижимал уши: «Не вздумай даже»!
Котофей имел своё место на полатях у печки, на которые запрыгивал с пола – р-р-аз и... там. Мне туда совсем не достать, я и не пытался. Изредка он присоседивался ко мне, когда я спал на родительской кровати, (если они ночевали на стройке). И ещё... кот позволял мне гладить его, мурлыча какие-то свои сказки. Мы разговаривали. Он делился своими обидами, вернувшись с улицы, а я жалел его, но это происходило лишь тогда, когда мы оставались дома одни. Больше никто его благосклонности не удостаивался. А однажды он меня спас, при этом сам чуть не поплатился жизнью.
Соседями мы были дружными, часто бывали в гостях друг у друга. Катькина мама приглашала к себе, смотреть телевизор КВН с линзой.
Ей говорили:
– Он у тебя не показывает ни черта.
А она отвечала:
– Я его сейчас по башке напи...зжу, будет казать!
И сильно его стукала. КВН начинал работать, как следует.
От нас через забор жил мой злобный враг – петух. Я, шестилетний мальчуган, его очень боялся, старался не показываться в том дворе. Так он перелетал в наш и норовил исклевать насмерть меня или Катю. Пока не вмешался наш кот. В очередной налёт, петух, увидев меня одного, закукарекал воинственно, налетел и стал клеваться.
Это было последнее в его жизни преступление. Чёрной молнией бросился мой Котофей ему наперерез, вцепился в петушиную шею и... задушил. Хозяин этого бойца ещё не знал, что петуху пришёл конец. Услышав его «кукарку» в нашем дворе, явился, чтобы погнать забияку домой. Но, увидев его мёртвым с раной на шее, легко определил убийцу. Забрал петуха и через некоторое время пришёл снова... да с ружьём.
Наши с Катькой доводы в защиту кота отмёл и, не найдя «преступника», (по его мнению) сматерился и вернулся домой. Выстрел прозвучал дня через три, но убить Котофея ему не удалось – раненый он через подпол пролез в сени к Кате, забился в угол и лежал чуть живой. Мы не знали, что делать – родители были на работе. Ждали Зину, хотя не верили, сможет ли она чем-нибудь помочь...
Сестра помогла. Обработала рану на голове, отстригла ножницами обрывок уха и перебинтовала голову. Кот не противился, даже не мявкнул от боли. Зина умела оказывать первую помощь раненым – в школе всех обучали необходимым навыкам. Она ещё не знала, что делать дальше, пошла в отдел милиции и написала заявление. Очень грамотно обрисовала ситуацию при составлении протокола, и соседа арестовали на пятнадцать суток, за опасное применение огнестрельного оружия. Ружьё конфисковали.
Пока он мотал свою «пятнашку», мамка рассчиталась за съёмное жильё и выписала всех нас из домовой книги. Отец приехал на лошади, запряжённой в телегу, погрузил пожитки, ножную швейную машину «ZINGER» и кота в корзине. Мы поехали в Гореловский совхоз, а Зина собрала свои вещи в чемодан и уехала пока пожить у подруги. Потом, как дочери погибшего на войне офицера, ей дали место в общежитии, а чуть позднее и квартиру.
Кот постепенно выкарабкался из полумертвого состояния и пришёл в себя, начиная проявлять интерес к новому жилищу. Обследовал владения снаружи дома, побывал в пОдполе и устроился на пальтушках, на русской печи.
Лето заканчивалось, и родители спешили обустроить жильё до холодов. Окна уже поблёскивали стёклами, двери были везде навешаны, и две печки, сложенные отцом, исправно обогревали нас холодными ночами. Урал. Наступил школьный месяц сентябрь, а меня в школу не отдали – не хватало одного месяца до семи лет.
– Да и где ты, Серёженька, будешь выполнять домашние задания? Видишь ведь сам, какая стройка идёт... – успокаивала мама.
Вы заметили, наверное, что нигде не упомянуто, как зовут моего друга-кота. А вот не было у него имени, так и звали – Котофей. Достался он нам на Вторчермете, как приданое к жилью. Прежние хозяева переехали и забрали его с собой, а он через неделю вернулся на свой «шесток» у печки, обвёл нас своими жёлтыми глазищами, как бы говоря: «Я часть этого дома, и с этим вам придётся примириться».
Мы не возражали. Только, уже переехав в совхоз, боялись, что котяха опять уплетётся жить на Селькоровскую 20. Котофей никуда не сбежал, стал жить в новом для него месте, наводя ужас на местную кошачью компанию. И ещё года четыре или пять прожил с нами, а потом исчез.
Как я его звал, искал...... обошёл все соседние улицы, съездил на автобусе на нашу старую съёмную квартиру и к его старым хозяевам... Нигде моего друга не было. Его войлочную лежанку на печи мы долго не убирали, надеялись... вдруг вернётся, когда-нибудь.