Отпуск.
Мы сидели с любимой в пальмовом саду и читали книги.
Она читала “ Отравленные не женатые ”Даниел Стил,
а я перечитывал И. Г. Эренбурга “Время, годы, жизнь”.
И жизнь текла размеренно какбуд-то слава Богу.
Голос, как всегда, мой милый друг напоминает о себе.
Джибси Кинг завывал в наушниках, заглушая голос, - курить вредно.
А вкус у сигары шоколадный,
и Джибси Кинг поворачивает шею, на которой,
Голова садовая – любимой выражение привычное. И невысокий мексиканец, с сознаньем дела,
Растенье подстригает в виде шара.
- Чирс, говорит подруга жизни,
дотрагиваясь своим стаканом моего. Но вот и дождь закончился
И время ленча подошло,
И маки-маки доходит, на огне
Любимая коленки оголила.
И улыбается – ласково, клубнично из бара.
А Дэвид Бови шлёт привет своей “ Китайской девочкой”
- О бэби закрой свой рот.
А она отвечает – шааа…
--- Пусть будит тихо, переводит голос,
Дай насладиться, он же переводит.
А день второй, совсем другой, совсем другой.
И отличается лишь белым солнцем,
Наполненный надменными лучами
Ультро-фиолетом, так говорят, как будто
и люди ходят, важно, парами, так Бог сказал.
И Джое, так он сказал, его зовут,
С тонкой чёрной спицей, шрам на лице,
Потомок древних Инков, а может и Ацтеков,
Не высокий, но очень смелый, в маске,
Этой самой спицей, охотник за добычей.
И Паваротти, слава Богу, он всегда со мной!
И любимая идёт по - белым пенам волн
и трётся, – но молчит, обиделась наверно?..
--- Наверно, что-то ты сказал такое, как обычно?
--- Ну и что с того, что я сказал,
пора бы и привыкнуть за столько лет!
А Паваротти, в лучшей форме,
Запись старая, льёт соловьём
“Мария дева”, а следующая “Насен дорма”
И рядом женщина идёт,
Зло вертит носом,
И солнце выглянуло из-за туч
и спряталось опять.
А Паваротти арию закончил.
И всплеск аплодисментов,
По-видимому, с концерта запись?
Возможно, я не прав, надо извиниться,
Но это не поможет?..
Я знаю, надо бы придумать
Что-нибудь такое?
Такое что-нибудь,
Чтоб что-нибудь такое,
Помогло на этот раз.
--- Ты хочешь кофе? Молчание.
Молчание- знак согласия.
--- Да хочу! --- А сладенького к кофе?..
Опять молчание.
Ну, я пошёл. Опять полилась музыка:
“Это ж надо, представляете,
На десять девчонок,
по статистике девять ребят!" - как будто голос Аллы Пугачёвой
“ На тебе сошёлся клином белый свет”
“Я могла бы побежать за поворот-
Только гордость не даёт”
- поёт певица, но не Пугачева.
Ух уж эта гордость!
--- Здесь кофе хорошо готовят.
Без улыбки почему-то. Любимая хвалит кофе.
“Опустела без тебя земля.
Если можешь, прилети скорей” -
Поёт певица, опять не Пугачёва?
“ Среди хлебов спелых, среди снегов белых,
Течёт моя Волга, но мне уж тридцать лет”
На этот раз поёт певец…
--- И сыр овечий очень вкусный здесь.
С очаровательной улыбкой.
Но вот потомок древних инков,
а может быть ацтеков, грациозно объясняет
Рыжей деве, о превосходстве серебра,
Жонглирует браслетом.
И улыбку на лице любимой,
Согрело солнце, выглянувшее из-за туч
День третий, начал загорелый,
С серёжками в ушах. Не традиционный,
взял мою кровать, из-за воришки ветра,
присвоившего полотенце, по карточке
выданное, однако!
И пацан белобрысый заставляет волноваться,
барахтается на волнах, не даёт сосредоточиться любимую над книгой:
“Где же его мать!?”
Коко, так зовут обезьяну
Заставляет собраться весь пляж
Ложит ласково лапу
На плечи влюблённых
Позируя перед фотоаппаратом
Зарабатывая на жизнь
Вот вырвать бы эту серёжку из пупа,
Вот смеху бы было…
--- С ноздри, полагаю, было бы смешнее…
Мой голос возвратился, из-за туч.
Динамо Киев, французам проиграло из Лиона,
На кубок европейских чемпионов,
А ЦСКА сыграло в ничью, им просто повезло!
Спартак продул! Не знаю кто, не знаю как,
За Челси я болею, там Шевченко.
Такой уж третий день мне Бог послал.
А день четвёртый, предполагал сюрпризом быть,
ведь шестьдесят не каждый раз бывает.
Хлопушек небыло, и пушки не стреляли,
Мы сидели мирно, пили кофе, я ел творог,
Отламывал кусочек корки, на которой
Семечки и мак посыпан густо,
И наслаждался солнцем, и любимой,
По- матерински смотревшей на меня.
Они вошли, но не увидели с начала, не подозревая.
Затем рукопожатия, поцелуи,
Слезы умиленья, шутки старые,
Иным и места нет…
Как всё же хорошо живется, когда друзья;
Можно поделиться, открыть немного душу,
Не совсем, лишь только потому, что отпуск.
Увидеть истину, прежде чем другие.
И пусть даже ругают! Однако лестно,
Что всё же есть друзья.
Затем был капитан, и яхта.
Надутый парус ветром подгоняем,
Смеялся над волнами.
И Джибси Кинг, заглушавший голоса.
И помощник капитана, девушка,
Шампанское разносит.
И дыня вкусная, как с Ташкента.
И любимая, конечно же, любимая,
Ведущая беседу, улыбаясь пеликану,
Сопровождающего яхту.
Затем наряды, шпильки, кольца,
И такила, под названием Бум-бум,
И руки пожатие родное.
А пожилая пара, им за восемьдесят пять,
А у неё румяна на щеках,
и палка с инкрустированной ручкой – борзой бегущей.
И голос непоседа
– Вон тот ныряльщик с чёрной Спицей,
на самом деле потомок древних Майя.…
И разговоры о политике и спорте.
Маями выиграло у Чикаго в футбол американский.
11. 6. 06.