Стреножен день закатной полосой,
кемарит на заборе сизый голубь
и сад мой, обескровленный и голый,
сумой опустошённою трясёт.
Остались только шарики хурмы,
а сад, в белёных наспех мелом гетрах,
открытый настежь северному ветру
застыл в предощущении зимы.
Фонарь затеплил ржавое нутро,
стирается дневное суматошье.
Уходит день за облако, на ощупь,
по руслам расплывающихся строк.
В них ночь полощет грязное бельё,
застирывая жизненные пятна:
старательно, подолгу, аккуратно –
мелькают руки чёрные её.
Ни шорохов, ни звуков – тишина,
ноябрь колышет дом в туманной зыбке.
Малыш мой расплывается в улыбке,
зажав в ладони хвостик чудо-сна...