Две тысячи третий был тяжек и странен,
я понял давно, что себя исчерпал,
мой мозг был прострелен, в гноящейся ране
шальные мыслишки устроили бал,
мне было, увы, третий год не до смеха,
я после депорта, как раненый зверь,
сейчас мне хотелось уйти ли, уехать,
я тщетно искал эту чортову дверь,
Москва мне чужая была до подмёток,
я русских собратьев не видел в упор,
октябрь рисовал голубиным помётом
на мокром асфальте отчизны укор,
я словно стеклянный вдоль вымерших улиц,
тоскою задушен, бродил до зари,
я Бога молил, но враждебные пули
с судьбой заключили на меткость пари,
я выл словно волк, где ж ты, правда земная?
но молча стекала смола из людей
туда где метро, где проспекты, не зная,
что нет больше смерти во имя идей,
а есть этот странный, сжигающий воздух,
не выдоха ради - спастический вдох,
последний упрёк, что я вышел из моды,
что с целью своею, не справившись, сдох,
две тысячи третий был годом финала,
знамением ярким, где стол и кулак
сойдясь воедино в рисунке мурала,
меня побуждали всё делать не так,
я был не отсюда, катился монетой,
мой аверс чеканный глядел в пустоту
искал я свободу в Москве, но не эту,
нашёл я свободу в Москве, но не ту
моя многоликая жалась Россия,
меня отгоняя рукой от шаверн,
и я отступал, улыбаясь бессильно,
и я уступал, заржавевший от скверн,
не видя ни в чём ни успеха, ни проку,
устав от ужимок сановных иуд,
я, бывший советский, седым стал до срока,
весь мерой своей был положен под спуд,
мой таял талант, не исполненный в нале,
ни церковь меня не спасала, ни спирт,
почти уничтоженный бытом морально,
я снова с судьбою приветствовал флирт
«уеду» - себя утешал я - «уеду»!
не бисер пред свиньями тщетно мечу,
моим ты становишься, Греция, кредо,
кричу я предавшим меня – «улечу»!
я верил, я знал, что открытие близко,
я плакать о прошлом себе запретил,
однако, шампанское вряд ли без риска,
хотя бы когда-то жиган пригубил,
Москва же как морок клубилась обманом,
не веря в ушата потраченных слёз,
родился в России я русским иваном,
а чем был обязан Москве Берлиоз?
довольно. от клетки пять метров до воли,
а как же не просто от прутьев отстать,
хочу я свободы, забвенья, не боле,
той жизнью живёшь, кем положено стать
а дождик осенний стучит беспрестанно,
по лужам московским печалью скользя,
я не был ещё киприотом, но стану,
сегодня возможно, а завтра нельзя
бывали мечты, да теперь уж в могиле
под ворохом мыслей бумажных лежат,
я будто воскрес, улетаю на «Иле»,
мой нерв у виска до бесчувствия сжат,
пульсирует кровь, истончаются звуки,
мне кажется, дерзкий исход предрешён,
я в вое турбин различаю «бузуки»*,
я греческим флёром опять окружён,
летит всё к чертям, только я улетаю
маршрутом совсем не похожим на явь,
я в крови своей будто вымокнув, таю:
«свои притязанья на правду оставь»!
лечу, улетаю, бегу, не до жиру,
осенние хляби – предвестники зим,
на тройку часов стал простым пассажиром,
на целую жизнь стать мечталось бы им,
мне Кипр до сих пор был почти неизвестен,
кто горя не ведал, тот счастья не знал,
мой мчит самолёт, оставаясь на месте,
беды карусель я на Кипр променял
в душе не сталось ни звуков, ни песен,
себя вырываю из крючьев хандры,
с души отскоблю скоро сизую плесень,
о бывших проблемах забыв до поры
как странно, что это сегодня со мною
планета согласна на сделку пойти,
я плыл за моря, а теперь над волною
мой лайнер спасительный шибче лети,
мне словно прибой фиолетовый вторя,
пригоршней алмазов пронзив облака,
рисует вверху покаянное море,
Россия рукою мне машет – «Пока»!
мне Ларнака, Ларнака, Ларнака машет,
кати по бетонке меня самолёт,
пусть город бессонный мне тотчас расскажет,
как здесь проживу свой магический год,
опять я фартовый, у риска в фаворе,
презревший законов унылый сюжет,
приветствуй меня, необъятное море,
я там, где причастия выбывшим нет,
мы вместе летели, но кто эти люди,
мы вместе как будто, но что нас роднит,
мечта с голубою каёмкой на блюде
влечёт неофитов к себе как магнит
наш статус един, кто ленив, кто неистов,
кто трезв как стекло, кто от радости пьян,
пока мы с тобою простые туристы,
нам этот присущ неформальный изъян,
не этого, разве, вы, люди, хотели,
нормальный прикид разменяв на понты,
в свои, как в миры, заселившись отели,
с рулеткой пытаться общаться на ты?
я жил как тальянка, распахнутый настежь,
я жил как матрос кипешится в аврал,
ни Маше своей, ни тем более Насте,
старался не врать, и, конечно, не врал,
я – собственник? да. есть недвижимость? имя!
я иноком в келью сюда заселён,
свобода от спеси – моя эпитимья,
молчанья обет – мой молельный канон
29.10.2020г
#Дворnick