Закончился беспредел в предательстве рабочих стен, окраин и заборов.
Мозговые контуры сквозь туннели реальности змеями тянутся.
Судорогой трясёт пространство как в похмелье. На ковре узоров сороконожка счастья детей Корчака Януша.
Мямлится пьяный язык ****и треклятой, да шепчет на ухо заклинания ума.
Плач и скрежет зубовный в пламенеющей печи настигнет и порежет неверных.
Бьёт молот и гасит бытие силой, что невозможно измерить или познать.
Меняется форма и содержание, страдание через жернова пропускает мерзость
И мелется через мельницу верность, ручьём утекая в прозрачные желоба.
Слово ужаса торжествует. Бог — мерзавец и трус, что попал в крематорий.
Тут от людей ничего не осталось, удавись бельмом-плёнкой. Aime ta effroi.
Изживши себя, познав божественное откровение, мир впал в кому теорий.
Кажется, я погибну в этом споре,
поэтому: «Ночь. Шестое декабря».