Он на скамью, от жизни как почив,
Подсел судьбой от храма недалече,
Сказав мне:
-К выдвиженцам будь учтив,
Но к назначенцам зря я был доверчив».
Потом, откинув голову, взглянул
В седое небо, как простой мирянин
И, умерев для прошлого, уснул.
Тут я ответил:
-Я не прихожанин.
Там росписью меня крестовый свод
Не убедил, что Он живёт в чертоге.
-Ты прав, мой брат! Иначе бы синод
Не гнал меня за ереси о Боге.
Быть может грубо вышло:
-Щас налью
По сто и выпьем. Знаешь, я как другу...
Раз он обрезал сухо:
-Я не пью
Медвежью, друг, себе оставь услугу.
-А я-то думал: мы «два сапога»,
Осколки двух отверженных сердец.
Но резал он:
-Опаснее врага
Пусть честный, но услужливый глупец.
А впрочем, наливай!
-Тогда держи.
-Я во хмелю уже, но не с попойки.
Я не пьянею с тонны сладкой лжи,
Но с ног валюсь от капли правды горькой.
Откуда знать мне что он натворил,
Но я почувствовал нутром в нём силу Божью,
Когда сказал он:
-Я сейчас испил
Вино за правду, поданное ложью.
«Господь лишь мягким знаком от господ
Отличен»-мне нашептывали черти.
И мы сидели будто у ворот,
Что отделяли нашу жизнь от смерти.