Постаревший, кряхтящий, горбатый,
Тащит баржу буксир за собой,
Пассажиров немного – солдаты,
Возвращаются с фронта домой.
Над рекой разудало, раздольно
С перебором играет гармонь,
Льёт частушки, порою фривольно,
Или плясок задорный огонь.
А когда устаёт от веселья,
Не спеша, чтобы силы сберечь,
Заплетает мотив в ожерелья
Из любви, расставаний и встреч.
От садов деревеньки весенней
Майский вечер струит аромат
Цвета яблонь,
и стали душевней
Песни, что над трёхрядкой парят,
Улетают в луга заливные,
Наполняют мелодией плёс,
На излучине, словно родные,
Обнимают скалистый утёс.
На утёсе изба в три окошка,
Где жил бакенщик Фёдор с женой,
С ними пёс, да сибирская кошка,
Только их разлучило войной.
Он на фронт – где свинцовые ветры,
Где царит артиллерии гром,
Измеряя версты, километры,
То ползком, то в атаке бегом,
То на танке, то просто в колонне
Шёл к Победе на город Берлин,
Чтобы там на Рейхстага бетоне
Начертать: «Здесь был Фёдор Ильин!»
Столько лет, вместо мужа, в ненастья,
Ограждая фарватер реки,
Зажигала на бакенах Настя
Путеводных огней маяки!..
И сегодня кряхтящий, горбатый,
Тащит баржу буксир за собой,
Возвращаются наши солдаты
С долгожданной Победой домой.
Хоть ещё далеко до причала,
Возвещает буксир о себе
Трижды басом осипшим, устало,
Всех в деревне и в каждой избе.
И на берег, хозяйство забросив,
Все бегут, даже вдовы войны,
Не угасли надежды, напротив,
Каждодневно стучатся во сны.
Настя тоже, как все, выбегает
По гудку на заветный утёс
Каждый раз!
Кто теперь сосчитает
Сколько сердцем накоплено слёз!
Рядом пёс, верный друг кареглазый,
Смотрит с грустью на баржу – ведь там
Нет хозяина – тявкнул бы сразу!
Только Настя не верит глазам
Ни своим, ни, тем боле, собачьим:
«Вон, друзьями солдат окружён –
Точно, Фёдор! Да он! Не иначе…»
Оглянулся боец – нет не он!
Пёс побрёл до избы еле-еле,
Только Настя домой не спешит:
«Может вдруг…
Может тот, что в шинели…
Может тот, кто у борта стоит…»
Скрылась баржа за край косогора,
Там причал, там ликующих шум!
Радость встреч поутихнет не скоро,
Заглушая печаль вдовьих дум.
Нет, не плакала Настя, молчала,
Слез не надо: "Мой Фёдор - живой!"
Она верила в это и знала,
Что вернётся любимый домой!
Завтра, ближе к закату, чадящий
Бурым дымом, буксир за собой
Баржу снова к причалу притащит
Кому с верой, кому со слезой…
Картина Зотова Г.Ф. «Ожидание. 1945 год»