Одним взмахом рубил
или рвал, словно сгнившую нить,
загибались от дряхлости
или сгорали мгновенно...
Закрывал им глаза,
приходил хоронить
в октябре под дожди и Шопена.
Задыхались, хирели
в поспешно-кромешных делах,
в запотелых словах,
стонах счастья и жестах случайных,
на футболах, рыбалках,
в раздумьях, бездумьях, деньгах,
в стылых, как Заполярье, молчаньях.
Умирали в постели,
со мной исповедно простясь,
иль взорвавшись в толпе,
долго корчась от боли,
замирали с улыбкой,
к востоку лицом обратясь...
Мои страсти-мордасти-напасти-любови.