Представим себе, что стихотворение Пушкина: "Я помню чудное мгновенье", не было бы им написано, а написал бы его, некий юноша в конце ХХ века, и принес в редакцию "толстого" журнала. Естественно промежду прочих сочинений. Представим себе, что его бы не спровадили с объяснениями: "Портфель редакции заполнен стихами на год вперед и т.д.…" Или стихи его не вернули бы через неделю, как не подошедшие, притом, что их и не читали. А удалось бы ему поймать за рукав зав. отделом поэзии и уговорить его почитать и посмотреть, ну хоть одно стихотворение, фантастика так уж до конца. И легло бы перед зав. отделом: " Я помню чудное мгновенье…"
Исходная печать озабоченности, думаю, быстро бы сошла с его лица. Вообще-то доказать бездарность произведения, автору, непросто, да и неприятно. Тем более, что бездарные стихи, бывают, как правило, написаны формально правильно, и придраться к ним трудно. Но он бы понял, что тут не тот случай. А тот случай, что можно, в лице данного товарища, отомстить: графоманам, приятелям и вообще всем, кто приставал к нему со своим стихоплетством.
Прежде всего, он бы издевательски заметил, что если уж товарищ решил порадовать редакцию образчиком центонной поэзии, то почему он не проводил это достаточно последовательно. Недоумевающему автору он бы, усмехаясь, объяснил, что центонная поэзия - композиция из строк разных стихов. "Чудное мгновенье", "Гений чистой красоты" - это Жуковский, а "В молчаньи грусти безнадежной", " Вдали, во мраке заточенья" - Баратынский.
Далее зоил бы ехидно заметил, что там, где вы не пользуетесь услугами коллег, вы прибегаете к помощи банальностей: "Порыв мятежный, голос нежный, небесные черты, милые черты, бьется в упоеньи",-банальности, местами переходящие в пошлости.
И в заключение была бы отмечена банальность рифмовки. А именно, что рифмы почти сплошь суффиксально-флективные.
После этого ошарашенному автору можно было бы выдать пособие на бедность. Что-то отметить положительно, и посоветовать работать над собой.
Заметим, что зоил послушный моей воле, предъявил автору только те упреки, какие мог бы предъявить и Пушкину. Насколько они справедливы?
Начнем с заимствований. "Чудное мгновенье, грусть безнадежная, мрак заточенья" - тоже банальности, выдавать на которые патент Жуковскому и Баратынскому не очень справедливо. Действительная находка разве, что "Гений чистой красоты".
Но здесь давайте на время оставим Пушкина и перейдем к Лермонтову. Его "Парус" шедевр лирики, а его первая строка известна всем. Менее известно, что впервые она была опубликована в поэме Бестужева-Марлинского. Первая строка в стихотворении много значит. Бывает из нее оно и вырастает. Там и ритм, и тема, и настроение. Про пушкинские первые строки кто-то написал, что их нельзя продолжить плохо! Что тут скажешь? Думаю, это только так кажется! Что пишет Бестужев-Марлинский:
Белеет парус одинокий,
Как лебединое крыло.
И грустен путник ясноокий:
У ног колчан, в руке весло.
Вторая строка - банальность, кстати, использована Мандельштамом ("Где вырывается из плена"). А другие строки поясняют: парус-то, над лодкой, а то и лодочкой, где-нибудь на речке. С лермонтовским никакого сравнения. И именно в сравнении начинаешь понимать, как каждой следующей строкой, Лермонтов наполняет свой "Парус"! И очарование первой строки, объясняется "подсветкой" других строк.
"Лалларук" Жуковского неплохое стихотворение. И все же:
Ах! Не с нами обитает
Гений чистой красоты
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты…
Мотив - "Во саду ли, в огороде…" Пушкин, преобразуя хорей в ямб, и ставя строку в конец катрена - придает ей прямо набатное звучание!
Ну, банальности, мне тоже не все нравятся: "Небесные черты" неудачная банальность. Интересно, какие такие черты, в женщине, небесные? Но банальности вообще, в поэзии почти неизбежны - это ее строительный материал. В поэзии доходчивость важнее оригинальности. Поэзия ведь обращена и к подсознанью!
Банальность рифм. Суффиксально-флективная, т.е. грамматическая рифма - это точная рифма. Ее использование позволило применить сложную систему рифмовки, где рифмы многократно повторяются. Скажем клаузула (окончание) -енье, связывает 8 строк, клаузула -ты тоже 8 строк, клаузула -ежный 4 строки. Парных клаузул всего две. Но у Пушкина рифмуются не только клаузулы, но и словосочетания, строки, и даже двустишия. Голос нежный - голос нежный, милые черты - небесные черты. Передо мной явилась ты - и вот опять явилась ты. Как мимолетное виденье/ Как гений чистой красоты - Как мимолетное виденье/ Как гений чистой красоты. А еще одно двустишие рифмуется с "ассонансом" анафоры: Без божества, без вдохновенья,/ Без слез, без жизни, без любви. - И божество, и вдохновенье,/ И жизнь, и слезы, и любовь. Как видим, стихотворение пронизано сложной системой рифмовки.
И еще, поэт - это всегда личность, большой поэт - большая личность. Когда я слушаю, что говорят о Керн и ее отношениях с Пушкиным, вспоминаю мужские сплетни "о бабах" и вообще презрение к ним, на что мне всегда хотелось (но смелости не хватало) сказать: Это же ваши матери и жены, сестры и дочери, - зачем вы их так? Послушайте, что великий поэт пишет о своей женщине:
Я помню чудное мгновенье
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…
За тему и подсказки благодарю А. Олешкевича (К.П. 2.9.99)