Всем привет. Если мы с Вами еще не знакомы, позвольте представиться. Худайбердиев Дамир.
Пишу стихи. Говорят, у меня это получается. Текст и рифмовку использую для трансляции читателю живого оригинального сюжета. Основная тема, проходящая через все творчество, – Мужчина и Женщина. Отношения, взаимоотношения полов во всем их многообразии. В том числе и от женского лица в некоторых представленных произведениях. Название книги – попытка переноса этой страницы в печатный формат, и, как это ни прозвучит странно, дань уважения творческому псевдониму и характерному противоречивому образу литературного героя.
P/S: «Будь смиренным, ибо ты сделан из грязи. Будь великодушным, ибо ты сделан из звезд».
С уважением и признательностью, Автор.
Если Вы решили приобрести книгу, вам нужно пройти по ссылке указанной внизу страницы. Смотрите под перечнем избранных авторов. Найдите «Книга «Скандалист. Из грязи, из звезд…»»
Рецензия на сборник стихов «Скандалист. Из грязи, из звезд…»
Как-то монахи спросили папу римского, можно ли курить во время молитвы. Нет, дети мои, это кощунство, ответил папа. Тогда, посовещавшись, они спросили, можно ли молиться во время перекура. Разумеется, ответил папа.
Мы еще вернемся к этому анекдоту, а пока уже я, а не монахи, хотел бы спросить вас, уважаемый читатель, о чем стихи? В них же все написано, о чем, ответите вы, если ответите не подумав. Но если подумаете, то, может, вспомните «Мой Гамлет» Высоцкого: «А мы все ставим каверзный ответ / И не находим нужного вопроса». Похоже, что Гамлет занимался тем же, что и монахи – поисками вопроса под заданный ответ. А еще вы наверняка вспомните расхожее мнение о том, что в правильном вопросе содержится половина ответа. Вот только это мнение – не досужие выдумки, а часть метода Сократа, который утверждал, что правильный ответ у собеседника уже есть, но эти имплицитные знания для понимания требуют верного вопроса. Любопытно, не правда ли?
А если любопытно, то попробуем предположить, уважаемый читатель, что и стихи перед вами – задокументированный ответ. Осталось только понять, на какие вопросы. И найти хотя бы некоторые из них. Поехали?
Начнем с того, что перед нами стихи о любви. По крайней мере, по форме. К даме, например, поэт позволяет себе лишь уважительное обращение на Вы. Но при этом спотыкаешься о некую анатомичность такого уважения: часто встречаются Ваша грудь, Ваши ноги, Ваша спина, Ваш живот. Да и рассудочность некоторых заявлений сбивает с толку, заставляя усомниться в искренности чувств и представляя поэта скорее циничным хлыстом, волочащимся за юбками:
_Ваше имя застыло в мгновении.
Постараюсь его сохранить
В рассудительном сердцебиении,
Что совсем не умеет любить.
Или:
_Я честно верил своду правил,
Уставу, что я свято чтил…
Действительно, свод правил и устав не слишком похожи на страсть и безумие. Иногда автор подчеркивает, что даже трогательность в его стихах надо понимать без эмоций:
_Я наконец-то Вами тронут,
Раз вашу чувствую ладонь.
А любовь? Вряд ли, скорее маята тела, которую умная женщина видит насквозь:
_Люблю ли я? Не знаю, тело мается.
Что трудно скрыть, и Вы ещё назло
Всегда умны, к тому же и красавица,
И я для Вас прозрачное стекло.
Эмоции же подобны гротеску, который позволяет себе бездушный, но блестящий разум:
_Эмоции – подобие гротеска…
Прозрачности достойны только те,
Кто вычищает разум свой до блеска
И сохраняет душу в пустоте.
Но не спеши, читатель, ставить диагноз. В него должны укладываться все симптомы:
_С тех самых пор, как мы уже знакомы
И до тех пор, когда уже пройдет,
Не доверяйте видимым симптомам
И под рукой имейте антидот.
Не знаю, как вас, а меня тут же одолели сомнения: а вдруг все вышесказанное – лишь «видимые симптомы»? Но симптомы не бывают без причины. Причина должна быть.
_Вдруг неожиданный просвет.
Так это, или показалось…
И все же злости больше нет,
Но вот бессмысленность – осталась.
О каком просвете идет речь? Любой больной надеется на выздоровление, и просветы – это, конечно, то, что бывает между симптомами. Но если между симптомами нелюбви просветом вспыхивает чувство и снова уходит, то это заставляет разочароваться и потерять надежду. И тогда, действительно, все бессмысленно.
Подтверждение тому, что за маской неверия и скепсиса живет чувство, мы находим, когда встречаем:
_Вам невдомек, возможно, даже дико,
Во мне опять два разных существа:
Одно живет в задумчивости мига,
Другое на потребу естества.
Просвет, миг – вот то, что ждет разуверившееся сердце, и ради чего оно сменяет один «берег» на другой:
_И пусть всё равно. Да тебе ведь всё равно…
Незаметным стал я в твоей судьбе.
Нет, не разделил это чувство поровну –
Всё забрал себе. Всё забрал себе.
Да ты не тужи, птаха беззаботная,
Я себя в обиду никому не дам.
Я ведь, как и ты – Птица Перелётная…
К новым берегам. К новым берегам.
И совсем откровенно:
_Ах, сердце, ты опять влюбилось!
А впрочем, не переставало.
Возможно, сердце боится в это поверить сразу и бесповоротно:
_Я вас люблю. Не верю в это чувство,
Но ощущаю магию страстей.
На паперти священного искусства
Мне подает одна из Галатей.
Но пусть даже раньше все было рассудочно и «по уставу», важно то, что переживается сейчас:
_Сотворим, растворимся в звенящее,
Ныне мы не одно ли красивое?!
Небо, верую! Вновь. В Настоящее.
И назло кривотолкам счастливое.
И стоит только поэту поверить, что он «выздоровел» и то, что происходит между ним и его дамой – настоящее и подлинное, его стихи преображаются и забывают про приличия и стыд:
_Познайте прелести агонии,
Стене молитесь, потолку.
Всплеск и подобие гармонии –
Все, что позволить Вам могу.
Уже не он – заложник скуки и обстоятельств, а обстоятельства у него в заложниках, и он ими распоряжается:
_Нам нужно что-то предпринять,
Ну, или я решаю лично…
Сегодня жду Вас ровно в пять!
Нет, без белья. Да, как обычно.
Впрочем, это он предчувствовал и будучи в заложниках:
_Очнусь ли я от вечной суеты,
Когда весь мир несется вместе с нами,
Спеша дойти до проклятой черты,
А дальше покатиться головами.
Мир встает с ног на голову. Скептик и циник, разуверившийся в любви, но верящий в свод правил – оказался романтиком и поэтом. И знаете что? Помните монахов? Когда находишь нужный вопрос, под него укладываются все ответы, которые раньше выглядели разрозненными и спонтанными аллегориями. Какие? Приведу несколько названий стихов: Рецидив, Апноэ, Кататония, Токсин, Testosteron, Инволюция, Астигматизм, Иммунитет. Если вы знаете значения всех этих слов, то вы, скорее всего, как-то связаны с медициной. Ничего не заподозрили? А что, если поэзия, которая перед нами, – это поэзия профессионального скептика? Как по мне, это возводит ее на недосягаемые высоты. Романтик «вопреки», пожалуй, посильней, чем «Фауст» Гете. Ему гораздо сложней, чем «обычным» поэтам. Он как будто кричит нам из-за завесы цинизма, и чтобы услышать его, нам надо содрать несколько слоев. Но если содрать их, например, здесь, то останется кровоточащая рана:
Последняя Ночь
_Как длинна эта Ночь!.. Как она равнодушна ко времени,
В королевстве теней дышит робко на ладан свеча,
Не рубите с плеча, если стало вам тяжко от бремени,
Я возьму на себя бессердечную роль палача.
Оборвется к утру паутинная тонкая ниточка,
Что цеплялась за вас и держала вас долгую ночь,
Но останется след – червоточина, подлая выточка,
С чем, признаться, увы, вряд ли кто-нибудь сможет помочь.
От холодной луны свет мерцает в своем продолжении
Безразличный к любви, потому что ее больше нет.
Не смотрите в глаза, не хочу вас пугать выражением,
Да и в Ваши взглянуть не позволит теперь этикет.
Приходите в себя, отучите себя от пристрастного.
Став мудрей и сильней, берегите оставшийся яд.
Вместе с ним пятьдесят самых серых оттенков прекрасного.
Как и я сберегу в мертвом сердце свои пятьдесят.
Я привел это стихотворение целиком, потому что, например, у меня, когда я его читаю, на глазах слезы. Мои внутренние монахи внезапно перестали курить во время молитвы, и начали молиться во время перекура…
Василий Иванович Чернышев.