"Здоровье очень слабое. Истощён до крайности. Исхудал, неузнаваем почти...Очень мерзну без вещей. Родная Надинька, не знаю, жива ли ты, голубка моя...."
Из последнего письма брату Александру.
Оставшиеся в памяти слова
ещё живут, ещё боятся снега.
Холодное, декабрьское небо
так хочется в карманы рассовать...
Так хочется хоть что-то сохранить
и разглядеть, пока ещ; не поздно,
прожектора, похожие на звёзды,
и горизонта тоненькую нить...
Так хочется увидеться ещё,
растрогаться, обняться и заплакать,
но чья-то неопознанная лапа
ложится на костлявое плечо...
И падаешь, не выдержав тоски,
и этих пьяных выкриков конвойных...
И всё вокруг становится спокойным,
и снег целует впалые виски...
...Прости меня, прости меня, прости
замерзшего, облаянного "гада"...
и не ищи, прошу тебя, не надо -
меня не отыскать и не спасти...
Уже не отыскать и не спасти...