Послушай, уже где то рядом стучат зимы барабаны,
Охота трубит, хрипят кони и гончие рвутся в забег.
И слабо мое колдовство, молитвы и талисманы.
И выдаст мой шаг осторожный предатель - ноябрский снег.
Руки голову гладили: "Буду я теперь твоей мамочкой.
Забудь все взгляды косые, слова, словно сор, напрасные.
Держи вот, дитятко милое, прекрасное спелое яблочко,
Оно, словно мёд майский сладкое, оно, словно кровь твоя - красное... "
Гончие рвутся, кони горячи, рунная вязь на ладонях,
Сердцу нет места в груди, ноги - завязнут в снегу.
Вспыхнет что то внутри и стану я стаей вороньей,
На тысячу черных перьев рассыпавшись на ветру.
Пальцы до крови о снежное крошево содраны,
Скрыто в кармане наливное румяное яблочко:
Может с древа познания, может- ядом наполнено.
Ах, как больно-то, горько. За что это, мамочка?!
Послушай: ноябрь уходит, стучат зимы барабаны,
Иль птицей так бьётся сердце, отравленное тобой?
И я ухожу, как зверь, зализывать старые раны.
Тропа извивается змеем, сменяется солнце луной.
А лес меня обнимает, а лес, как дитя качает,
Не чувствую больше ни боли, ни холода, ни тоски.
Лишь тысячи черных перьев сквозь кожу мою прорастают,
И кружит воронья стая, и крылья мои - легки.
Ты знаешь, в горах высоких запрятан хрустальный терем,
И сад (в нём остался пепел, да пыль, да печаль-зола).
Его отыскать сумеет лишь тот, кто в него поверил,
И кто в себе не оставил ни капли добра и зла.
А зеркало вечно криво - волшебное и простое,
И бьется в осколки мир весь, и гаснет над миром свет.
"Ах, зеркало, дай ответ мне: тебе ж ничего не стоит!"
И зеркало ухмыльнется: "Прекрасней, милее? Нет!"
И вот что ещё скажу я: с портретов линяют краски,
Забыты давно герои, злодеи забыты давно.
Но только через столетья вкуснее и крепче сказки,
Настояны на легендах, и терпки они, как вино.
Стоит за далёким лесом высок мой хрустальный терем,
Цветёт за далёким лесом прекрасен мой дивный сад.
Там чудо чудес созреет среди иных деревьев -
Там яблочки наливные. В них вечная жизнь. И яд.
Послушай: не лгут легенды, слетаются в сад жар-птицы,
И феи там кружат в танце, и эльфы на лютнях бренчат...
Да, полно тебе, не смейся, что я плету небылицы -
Хоть раз в мои сказки поверишь - не будет пути назад.
И к терему ходят люди, открыты пути любому:
Юнец и старик беззубый, король, и палач, и шут.
И я расскажу, коль спросят - как жить и мечтать по другому,
Как душу срастить, заштопать, как выжить, когда не ждут.
Но лишь потемнеют дали, шёлк ночи падет на плечи,
Крадется во тьме неслышно коварной лисицей тать.
Он думает, будет проще, удобней, беспечней, легче
Волшебных плодов без спросу в карманы свои набрать.
В груди моей вместо сердца пучок из вороньих перьев,
Пусть жалость им не знакома, но им не знакома злость.
Но если меня услышал, и если в меня поверил,
Открыты и сад и двери. Войди, как желанный гость.
Такие, ты знаешь, странные наивно-жестокие люди...
Их манит великая тайна - их манит волшебный сад.
Мечтают они о власти, деньгах, и порой - о чуде.
А в яблоках - рок и спасение, лекарство, бессмертие и яд.
И так за столетьем столетье. Гляди, вон, опять крад;тся.
А вороны в небе кружат, для вора судьбу пророча:
"Ты станет одним из нас с лучом самым первым солнца."
Как маленький, право слово... О, кстати - яблочко хочешь?