Какие-то трубы, возможно, небесные, снова трубят,
деревья, как матери, гнутся и тянут к нам руки.
И, кажется, мир, – это просто окрестность тебя,
поэтому нет в нём ни смерти, ни войн, ни разлуки.
Неспешная птица кружит у обугленных туч,
навстречу пехоте уже выдвигаются ливни.
И, если кому-то гром летний, бывает, гнетущ,
а нас он укроет, мы адски теперь терпеливы.
Но если я жив, значит это вокруг – про меня
снимается фильм, и хлопушки, и взрывы, потешны.
Скажи, дирижёр, есть на свете такая броня,
для каждого, каждого в этом бою неизбежном?..
Но мы их смели! Через страх, через личный мирок,
чрез эту окрестность, которая только со мною.
И трубы в оркестре, как эхо военных дорог,
играют Славянку, сбиваясь на марши в миноре.