Встарь не считался чёрный цвет прекрасным,
Когда ценить умели красоту.
Теперь красавиц смуглых понапрасну
Все очернили, сея клевету.
Кто не отмечен прелестью природной,
Покрасят внешность, скрыв под яркий грим,
А красота становится безродной,
Живёт в позоре, потускнел и нимб.
Вот, потому черней вороны брови
Во взгляде скорбь любимой госпожи
По тем, кто лишены завидной доли,
А прибывают в нечестивой лжи.
Они скорбят от горя и уста
Твердят, что ценны тёмные цвета.
**************************************
Сонет Шекспира № 127
In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who not born fair no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.
Sonnet 127 by William Shakespeare в оригинале
Перевод из гугла:
В старости черный не считался честным,
Или, если бы это было не имя красоты;
Но теперь преемник черной красавицы,
И красавица оклеветала мерзким позором:
Ибо с тех пор, как каждая рука вложила в силу природы,
Обтекание фола фальшивым заимствованным лицом искусства,
У сладкой красоты нет имени, нет священной беседки,
Но осквернен, если не в позоре живет.
Поэтому брови моей госпожи черные как ворон,
Ее глаза так подходят, и они кажутся скорбящими
У тех, кто не рожден честным, красоты не хватает,
Создание Sland'ring с ложным уважением:
Но так они скорбят, став от своего горя,
Что каждый язык говорит, что красота должна так выглядеть