Вечер. Мама вернулась с работы
И отдохнуть абсолютно не против.
Таня. Шесть лет. Бледно-серые щечки.
Тихо играет в матери-дочки.
Куклу Алису тянет к окошку,
И укоризненно: «Девочка, что ты?
Папу не жди, слёзы вытри платочком.
Мы теперь сами. Поодиночке.
Папа сказал, что устал и не тянет,
Что забирает свои обещания.
Что-то ещё про кредиты, рассрочку…
Пап, мама плачет, я слышала ночью.
Утром смеется, читает мне книжку,
Думает то, что нам с мишкой не слышно.
Может, придёшь? Ну хотя бы разочек?
Пап, нам так грустно – поодиночке.
Мама уснула, но сны только ранят.
Снится ей дочка – здоровая Таня.
Кажется, не было вовсе больницы,
Рак испарился и стал небылицей.
Снится, что снова теперь всё как раньше,
Маме нельзя быть никак проигравшей.
Нужно успеть сделать то, что хотели:
Но не в мечтах, а взаправду, на деле.
Чтоб вместо стриженой детской головки
Вьющийся локон, игрушки, обновки,
В отпуск уехать – так в крымское лето.
Сбудутся мамины чаянья эти?
Есть ли просвет в нескончаемом мраке?
Будут ли дальше хорошие знаки?
Только бы там запятая, не точка,
Лишь бы продолжилась Танина строчка.
Только бы справились мама и дочка.