…вот город наш, пойду по нашим дням, их было столько, что уже меня едва ли хватит (видишь, я богата!), и с каждым днём всё драгоценней даты, что нами приобретены когда-то на всё именье наше: мы рискнули – и были вознаграждены за все грядущие вослед потери (веришь? - верю.)
…как прежде, без предупреждения я здесь и, как всегда, мы встретимся случайно без подлога: в какой-то точке времени дорога соединит нас, будто невзначай, ты скажешь: ради Бога, теперь не исчезай, когда все планы мои рушились с утра, по их обломкам я шагал как раб, циркач, бродяга к этой встрече... я не исчезну и до вечера день будет наш, наш будет вечер, а ночь у нас однажды навсегда… (теперь внимание приковано к обёртке, а потому нам просто быть вдвоём, когда твой глубоко футляр потёртый, а мой – едва полуобъём… мы беспрепятственно идём…) куда идём?
попутно на Пяти углах, потом в сайгоне закажем по двойному… это важно, что здесь попутно всё, что ты красив, как только в этом городе, в его сквозном разъёме, бывает думать, выглядеть… и этот жест тебя изобличает, как убиенная Марина говорила… но мы идём туда, где я всегда гостила… дом на углу и мостик через Пряжку, где бились на ветру за прядью прядь рыжеволосой женщины, уставшей с Поэтом умирать… моё окно правее и повыше, парадное всё то же (видишь? – вижу) теперь ты можешь им вопрос задать, скажи: утолены или напротив…
впрочем, и мы себе судьбу давно не прочим, а наблюдать за нею – мастерство нездешней выучки, теперь оно не в моде, мы упакованы совсем не по погоде, но так, как захотелось нам двоим, покуда выдох наш ещё храним в ладонях меж насущным и иным, храним столь долго, что - неодолимо