Тоска моя звонкая, печаль моя чистая,
Кружевом вьется последний платок.
В этом безумии я, увы, выстоял,
Хоть и остался совсем одинок.
Это - безумие, кровь и утраты,
Сорванный голос, кричащий о том,
Что хоронили чьего-то там брата,
Что не помог ни доктор, ни дом.
Это - безумие, голос хрипящий,
Кашель и стоны последних больных.
Пусть подготовят скорей новый ящик,
Пусть подготовят, да отпоют их.
Это - безумие, год такой вышел,
Что остается молитва и страх,
Что нас оставил кто-то там свыше,
Что он устал, а мы - просто прах.