Не тело, а кованный панцирь
и ров земляной поперёк;
надтреснутым голосом пранкер
вещает:
– Грядёт Рагнарёк.
Впечатав в осеннее крышу,
здесь воздух глотают взахлёб;
небрежностью ближнего вышиб,
где сущность – обыденный трёп.
Тот, чья ДНК на подхвате,
пробежками движется в тьму,
блаженствуя тем, что развратен,
разносит ковид и чуму.
И всё, что казалось не точным,
игрой незначительной, и
легко доводило до точки,
змеиный язык раздвоив.
И уши заложит от боли
от слов бьющих ровно под дых...
Но Бог был свободен и волен,
любых оставляя в живых.
**********************************************
Я видел сквозь грани и рамки,
генетикой темной несом,
чертей чернокожие танки
в железах ежей-хромосом.
Но глубже подкожного жира,
чуть кромку его надорви,
я видел ничтожество мира
в отравленной Змеем крови.
Тихон Камельков"Телесная баллада"
Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель — сделаться героем романа. Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился.
М.Ю. Лермонтов "Герой нашего времени"