Лёша Иванцов летел на Ту-104 в армию.Он кантовался вместе со своими сверстниками в клубе имени Иванова в Одессе, потом пожил с ребятами в палатках на стадионе одной из одесских войсковых частей, ожидая отправки куда-то (говорят, что в Германию). Здесь же сводили в полковую баню, из которой все вышли в новеньких комплектах военного обмундирования, колючих шинелях и тяжёлых юфтевых сапогах,которые на вид были очень крепкие, но оказались тяжёлыми и неуклюжими, а для молодёжи не совсем привычными.Некоторые ребята делали из них "гармошку", то есть - сминали голенища, чтоб укоротить их высоту и преобразить их вид. Лёша не стал сминать их, оставив свою обувь с прямым "стоячим" голенищем. Сминать нужно было только солдатам маленького роста, а Иванцов не был обижен ни ростом, ни мускулатурой, а прямые и правильные черты лица, подчёркивали его мужскую красоту.
На одесской земле сапогам только один раз уделили должное внимание, смазав их чёрным гуталином, но они, ещё не впитав должное количество смазки, не могли отблагодарить солдата характерным для сапог блеском.Особое внимание притягивал к себе тёмно-зелёный вещевой мешок, которым заменили все гражданские дорожные предметы: чемоданы, сумки, мешочки, саквояжи и прочие. Он был без застёжек, но открывался быстро и сохранял военное имущество довольно надёжно.
Лёша испытывал ещё празднично-торжественное состояние души. В ушах ещё звенели здравницы многочисленных родственников, родных, друзей и просто знакомых. Желали хорошей службы и поскорее вернуться домой. Но самым громким голосом для новобранца был шёпот Клавочки: "Лёшенька, как я теперь буду без тебя? Возвращайся скорее, я жду". Легко сказать "Возвращайся поскорее", но как? Он уехал на два года. Ему предстоит истоптать эти сапоги, а потом ещё одни - шутка? Они , как железные. Им ничего не сделать и за десять лет. Когда прощались, она так сильно плакала и не желала отпускать своего любимого друга в армию. В порыве нежностей и жалостей, во время прощания, она ему позволила всё, что он хотел. Он получил всё, чем долго дорожат девушки, но на чём всегда настойчивы мужчины. Может потом пожалеют оба за свою слабость, но он был нежен и настойчив. А теперь переживает об оставленной подруге. Как бы он вернулся обратно! Зачем ему эта армия? Кто придумал разлучать молодых людей? Два года терпеть неудобства разного рода, разлуку с любимой, тяготы и лишения воинской службы. А, если Клава родит, как ему потом узнать, чей ребёнок? Два года! Как это долго!
Алексей сцепил зубы и из последних сил терпел эту, как ему казалось, самую жестокую несправедливость, которая выпала на его судьбу. Если бы не армия, то они с Клавой уже поженились бы. Он работал бы шофёром в своём колхозе, а Клава тоже где-нибудь трудилась, как многие сельские женщины. Завели бы хозяйство и нарожали бы детей.
Лёша оглядывался вокруг себя и изучал, как реагируют на призыв в армию его сверстники. Рядом с ним, на кресле у иллюминатора, спал, похрапывая, толстенький паренёк с рыжей копной на голове и веснушчатым лицом. Как он может спать рядом с иллюминатором? Как не посмотреть вниз на землю. Там, под облаками, виднеется поверхность какой-то европейской страны. Даже, если они взлетели в два или три часа ночи, внизу могут ездить грузовики, поезда, ходят запоздалые пешеходы. Там могут работать заводы, фабрики и переправы, гореть пожары, дымить дымоходы, гуляют ребята и девочки, точно такие же, как Алексей с Клавой. Там, внизу, за иллюминатором, столько интересного, а сосед спит. Ему так хорошо, наверное, только потому, что у него не было никогда такой красивой девочки, как Клава.
Она не расстегивала демонстративно и многозначительно для него пуговичку на своей кофточке. А мелькнувший за пуговицей светленький бюстик поманил Алёшу, как будто пригласил туда его ладошку. Тёплая ладошка приняла это приглашение, а дальше остановиться было не в моготу: ни мальчику, ни девочке.
Лёша уверен , что у рыжего ничего такого не происходило. Скорее всего, у него собрались гости, наелись, напились и проводили солдата куда-то и никто, кроме мамы, не утёр горькую слезу на прощание.
И, напротив, у Лёши такие проводы были, что, наверное, гости до сих пор не разошлись. А у Клавы подушка не успевает просыхать от слёз любимой. Значит, Алексея любят все: родители, родственники и любимая девушка Клава. Рыжему всё равно, куда его везут и насколько, а Лёше обидно уезжать от родных, близких и от Клавы.
Государство очень предусмотрительно везёт призывников по воздуху, чтоб никто не вышел по пути. Алексей не выдержал бы, если везли бы поездом. Он вышел бы на какой-то станции, чтоб ещё хоть раз поцеловать свою девушку...
А многие веселятся, смеются, как будто им всем нравится ехать в армию. Лёше совсем не нравится. Он бы сбежал, не отслужив, и месяц. Сосед заворочался в кресле самолёта и, почему-то проснулся.
"Может я так громко думаю о Клаве, о армии и о всей невесёлой ситуации, что разбудил соседа?.."
- Ты почему проснулся, сосед?
- Не знаю, может нога затекла.
- Как ты можешь спать? Нас куда-то везут, а ты безразличен?
- И пусть везут! Ты что служить не хочешь?
- Нет, не хочу. Зачем мне это? А тебе нравится служить?
- Все служат и я буду служить.
- Ещё скажи, что не служат только больные...
- Да! Как могут больные служить? Я не больной, поэтому отслужу своё и поеду домой.
- Я тебя понял. И скажу тебе по секрету, что меня дома очень красивая девушка
ждёт и я хочу к ней. Если бы поездом везли, я бы сбежал.
- Нет, ты не прав. Нужно своё отслужить, а потом - домой, к девушке, к маме с папой. Я так думаю.
- Ну и думай, а я так думать не хочу и не буду.
Когда самолёт приземлился, никто ничего, как обычно, не объявлял. Только в аэропорту, в зале для военнослужащих, новобранцы прочли незнакомое раннее слово -
Templin, написанное, естественно, латинскими буквами. И темп жизни пошёл немецким "темплином".
Алексей больше ни с кем не общался и не жаловался на свою безрадостную жизнь.
Он ничем не отличался от других новобранцев. Высокий, худощавый боец с красноватым лицом и ещё не бритым ни разу подбородком. Он, как все бегал, суетился, проявлял терпение, где надо, возмущался в пределах нормы, чтоб не выделиться от основной кучки вечных отрицателей всего и вся. Всё шло по накатанному распорядку дня, а сегодня Алёша не обнаружил на месте своих тапочек. Кому они нужны? У каждого солдата есть тапочки, неприхотливые, но очень нужные. Их можно легко самому смастерить при наличии минимума материалов: две деревянные дощечки на подошвы и обрезки толстого материала для перемычек, несколько гвоздиков для закрепления деталей, а также минимум инструментов: ножовка, ножницы и топор.
Алексей считался в семье и деревне мастеровым мужичком, поэтому сделать такой конструкции тапочки ему ничего не стоит. Но где взять инструменты? Может спросить у каптёрщика?
- Послушай, друг, у меня пропали прикроватные тапочки, а без них плохо:ни сапоги снять, ни ноги помыть.
- Есть инструменты, правда топорик для тонкой обработки деревяшек будет тяжеловат.
- Какая там тонкая работа? Нужно деревяшкам придать форму следов обуви.
- Ну, возьми, если очень надо. Там... в коридоре, на мансарде... есть обрезок бруса. Тебе может пригодиться, если умеешь работать топором.
- Я всё умею.
- Держи топор, только не забывай, где брал.
- Не забуду.
Алексей ушёл искать обрезок бруса и пристроился обработать "следы". Попробовал лезвие пальцем и кивнул с удовлетворением. одобряя качество заточки топора. струганул по деревяшке и погнал скол вниз по ребру доски.
"Хорошо,"- подумал курсант.
"Если бы ещё ножовка была, то сделал бы на пару размеров меньше, по ноге",- отложив топор, задумался Алексей... "Рубануть бы, а как с левой руки попасть под фалангу пальца правой руки? Задача не простая. Может потренировать руку? Но как?
Начертить схематично на доске? Может обвести палец пастой и отделить фалангу чертой? А, если не попаду по черте, то пострадает весь палец. Нет, нужно попасть по суставу фаланги! Обязательно!.. Обведу палец пастой. Вот так! На бруске проявились очертания его правого указательного пальца.
Если попаду под фалангу, то боль будет терпимая, а, если нет, то адская.
Надо потренировать левую руку: Взял топор в левую руку. Палец рисованный вижу и линию сустава - тоже. Удар должен быть коротким, но точным и резким! Поднял топор на уровень глаз и приготовился:
- Трах! - топор вонзился в волокна бруса.- Я попал по линии сустава! Я могу попасть! Попробую ещё раз.Если попаду второй раз, то попаду и в третий раз.
Топор снова поднят на уровень глаз. Приготовился...
- Трах!- резко резанул характерным звуком топор.- Я снова попал грустно констатировал свой успех Алексей. Руки у меня натренированные работать топором по дереву. Значит попаду и третий раз, но не по рисунку, а по линии фаланги указательного пальца. Если хорошо попаду, то через месяц я буду со своей Клавочкой. Я хорошо подумал? Я готов на этот поступок? Да! Да! Да! Только нужно начертить толстую линию по суставу. А, если они меня раскусят?.. Каким образом раскусят, если я не признаюсь? Не признаюсь, никогда. Просто я левша и рубил топором "следы" для тапочек... Нужно приготовить носовой платочек, может придётся остановить кровь. а кровь будет. Платочка , конечно, не хватит, но я хотя бы попытаюсь.
Короткий взмах: - Ой-й-й-й! Блин, как больно! - Кровь хлестанула, как кнутом по брусу, по топору, по сапогам и по "хэбэ". Алексей зажал свой обрубок пальца и забегал по мансарде между каптёрок, как будто в движении, боль тише. На вскрик высыпали все, кто находился за дверями солдатских кладовочек.
- Что случилось? - перепуганным голосом закричал каптёр 1-го взвода Валентин Негора. Что такое, Алексей?
- Я промазал, Валентин и поранил палец.
- Да ты что? Как так вышло? Я сейчас сбегаю за сержантом.
- Может не надо? - засомневался Алексей.
- Как это не надо? Такое не скрыть. Тебя надо отправить в медсанчасть.
- Ну, иди, а я потерплю.
- Сильно болит?
- Я думал, что будет больнее.
- Откуда ты мог знать, что будет больнее?
- Я не знал, а понял, когда промазал.
- Ладно, я сейчас. Извини, я не могу оставить каптёрку открытой.
- Делай, как знаешь.
Валентин убежал и вернулся с Кисленко и Лушпаем.
- Как это вышло?
- Я рубил деревяшки для тапочек и промахнулся.
- Это как? - недоверчиво спросил сержант Лушпай.- У тебя какая рука пострадала?
- Правая.
- А ты думаешь, что нигде не записано, что ты не левша?
- Пусть фиксируют, что угодно, а я - левша. Рубил левой рукой и промахнулся.
- Может быть, что эта чушь как-то проскочит, но я сильно сомневаюсь.
- Прокуратура очень сильно скрупулезна, когда речь заходит о членовредительстве.
- Ты должен знать, что тебе светит тюрьма или дисбат.
- За что? Я не виноват,-улыбался Иванцов.- Я скоро поеду домой.
- А я очень сильно сомневаюсь.- ответил невозмутимо Михаил Лушпай.
Лушпай с Негорой отвели пострадавшего в медсанчасть. Его осмотрел хирург и отправил на "скорой" в госпиталь, написав в направлении, что курсант правша, но выдаёт себя за левшу и попросил установить истину научным методом.
Старший сержант Кисленко собрал личный состав в спальном помещении, чтоб выяснить, кто был дружен с курсантом Иванцовым. Нужно припомнить каждому, кто бывал с ним рядом, какой рукой Алексей писал, как работал, как здоровался или соревновался.
Все, кто что-то об этом помнил и знал тут же рассказал замкомвзвода. Николай попросил пока об этом не распространяться. Если обнаружится, что Лёша обманул и наврал, то ему грозит срок за членовредительство, т.е. обрубил палец по фалангу на стреляющей руке. Он уже стрелять не сможет, а это значит, что он это сделал намеренно, чтоб не служить в армии. Алексей Иванцов стал негоден для прохождения воинской службы. К этому привели его действия по неосторожности или намеренно. Его деяния рассудит суд.
Ребята, я на вас не давлю, но разве мы должны топить своего товарища? Я предлагаю всем высказаться, что Лёша был левшой. Зачем его отправлять в тюрьму нашими руками? Он же классный парень, не правда ли?
Ребята, Николай, а разве стоит нам лжесвидетельствовать? Сегодня ко мне подходил курсант, который летел с Лёшей на соседних креслах в самолёте. Он сказал, что всю дорогу Алексей жаловался, что его разъединили с любимой девушкой и он очень сожалеет, что вместо женитьбы вынужден служить в армии. Если бы не летел на самолёте, то вышел бы на любой остановке поезда и сбежал бы.
Этот рыжий парень с нашей роты. Он служит то ли в третьем, то ли в четвёртом взводе. Он заявил, что обязательно выступит на суде. Его сильно возмущает, что одни по-честному служат в армии, а другие бегут от армии, как от наваждения какого-то, как от чумы.
Вы, ребята, не должны его покрывать. Это не честно: отказаться от присяги, которую недавно приняли и от своей совести, от отцов и дедов, которые погибали на фронтах Отечественной войны. Алексей рассуждал, как враг, поэтому, пусть его рассудит суд. А мы с вами будем все предельно объективны и не будем кривить душой.
...Судебный процесс Военного суда Бранденбургского гарнизона был выездным и показательным. Следователи доказали, что курсант Иванцов правша и только чтоб оправдать своё преступление и избежать судебного наказания, желает считать себя левшой. Суду не потребовалось опрашивать всех курсантов роты и , в том числе, слушать рыжего парня, с которым летели рядом в самолете до Темплина. Вопрос был поставлен Алексею так, что он не только чистосердечно во всём признался добровольно, но и в том, что сам схоронил свои тапочки и место захоронения указал.Вердикт суда был достаточно жёстким.
Курсант Иванцов за намеренное членовредительство - отсечение верхней фаланги указательного пальца правой руки с целью досрочной демобилизации, был осуждён Военным судом на четыре года тюремного срока.
К такому финалу привёл молодого человека правовой нигилизм, полное непонимание молодым человеком основных законов страны и эгоизм разбалованного молодого человека в своей семье, который оказался неготовым к взрослой жизни. Как такому можно доверить в руки оружие для защиты своего Отечества?
г.Тула, 30.10.2020 года.