Друзья, вкусите Бархатный Сезон:
Вот стол накрыт и гроздья винограда
Свисают из листвы. А вдоль ограды –
Вьюнок лиловый вьется, будто сон.
Узор теней в беседке тешит взор,
Ложится пятнами на скатерть, полотенце,
На хлеб нарезанный и красный, словно сердце,
Огромный странной формы помидор.
В тарелку падают кровавые куски
И плавают лениво и безлико,
Но, волею изысканной руки,
Вокруг кружат кусочки и пучки
Цветной капусты, перца, базилика…
Довольно! Разыгрался аппетит!
А нас уж за собой пейзаж манит.
Дорога, что уткнулась в никуда,
Приводит к, обалдевшему от жара
Пылавшего все лето здесь пожара,
Морскому берегу. Чуть мутная вода
Не в силах даже накатить волною
На выжженный песок и, лишь порою,
Вдруг вздрогнет рябью. Белые стада
Пушистых туч, а в глубине чуть серых,
Что заменили пестрые зонты,
Которыми утыкан был весь берег,
Плывут по небу сонно, как коты.
Почти нет тел на пляже поросячьих –
На Север дальний отбыли уже.
Торгующие, часто в неглиже,
Идут, - несут, несут плоды удачи
С клочков земли, пусть тощих, но своих,
Отсчитывают до копейки сдачу,
А Пляж глядит с улыбкою на них.
Вот тонким голосом: «Огромные креветки!»-
Пацан кричит (от силы, восемь лет),
А загорелый просоленный дед
Тараньку предлагает. Там обед
С домашней кухни тащат две соседки.
Татарка старая гортанно и легко
Отведать просит сладости Востока
И крик ее плывет поверх ларьков,
Стоящих вдоль ограды одиноко.
На этом месте сделаем вираж –
Посмотрим на картинок вернисаж.
Вот кумушки, взахлеб свое судачат,
Приклеив на нос рваные клочки
Вчерашних новостей. Порою, сквозь очки,
Взглянув на малыша, что в рот медузу тащит,
Кричат истОшно громко на весь пляж:
«Ах, чтоб тебя! Брось, выплюнь, вымой руки!»,
Шлепок, но не со злости, а от скуки,
И вновь ныряют в сплетен буйный раж.
А эта пара прячется под тентом,
Лениво курят, томно пиво пьют
И сонно над кроссвордами клюют
Носами. И песчинки ветром
Несет и колет щеки, плечи, лоб.
Песок смахнув с разбуженного тела,
Заходят в море, остудиться чтоб,
Ступая осторожно и несмело.
А если голову немного повернуть,
И бросить взгляд на поросль молодую,
Азартною игрою в поцелуи
Занятых уже несколько минут,
Без меры пьющих пиво из бутыли,
Смеющихся над тем, что не смешно,
Звонящих показушно по «мобиле»
До четырех секунд. Не более! Грешно
Смеяться над убогой нищетою,
Но мы смеемся просто над игрою
Актеров, для которых Мир – театр,
Для них черт –кум, а Бог – почти что сват…
А дальше больше личины и маски:
Те крутят задом, те снимают топ
И томно под очки скрывают глазки,
Порой сдвигая их на смуглый лоб.
Вокруг же вьются толстые мальчонки,
По возрасту им годные в отцы…
Да, ладно! Выбирают-то девчонки,
Кого присмотрят, а не стервецы…
Все, хватит личин! Хоть не видно ликов,
Но лица есть: их светлые глаза
Глядят на море, небо… И слеза
На щечке бархатной сверкает тихим криком
Восторга, выражая бурю чувств.
Соль язычком облизывая с уст,
Песок взрывают стройными ногами.
Плывут меж небом гордым и землей,
Над желтыми песками и водой,
Меж нас, но, в то же время и не с нами.
Они и украшают сонный пляж.
Но здесь мы снова сделаем вираж
И обратим свой взор на гладь морскую,
Такую, как художники рисуют.
А море лижет ласково тела,
Плескающие сказочной лазурью,
Немного мутной и с остатком дури,
Что после бури пышно расцвела.
Уже прохладой тянет из глубин
И к берегу в тепло плывут медузы,
Колышутся, отваливая пузо,
Прозрачные, подобны стае льдин.
А дна не видно. Через толщу вод
Наверх оттуда водоросли рвутся
И медленно плывут, о берег бьется
И бесконечный водят хоровод.
Над морем чаек бреющий полет,
Так низко над водой, вот-вот прервется,
Споткнувшись о шальные искры солнца,
Но, обретая в воздухе оплот,
Взмывают вверх, как хлопья белой пены
От волн, безумно бьющихся о стены
Высоких круч. Скользит за лодкой плот,
Мча по волнам для острых ощущений,
Любителей кататься взяв на грудь,
Пытаясь скинуть и перевернуть,
И тратит силы ради тех мгновений.
Но вот и день склонился долу ниц.
Прохладный ветерок взывает о покое
И взгляд скользит за длинным четким строем,
Летящих, молча, на ночевку птиц.
Здесь красками закат повелевает.
Запечатлеть пытаясь навсегда,
Фотограф, воспаривший в облака,
Свой объектив на Запад направляет.
Но суета сует и здесь как здесь:
Змеятся в кадре юные вакханки,
В глазах невинность и порок, и спесь, -
Когда в отлучке госпожа, служанки
Пытаются исполнить ее роль,
Для них не важно – шут или король,
На шее бриллианты или склянки,
И не саднит на ранах сердца соль,
Поскольку сердце – камень у служанки…
За вспышкой вспышка, щелкает затвор,
Рассеивая девичий затор.
И лихорадит двери ночных баров,
Гром музыки рвет уши на куски,
Огни, как блёски рыбячей луски,
Горят на ветках. А мангал пожаром
Пылает, деревянные куски
Глотая жадно, шумно и со смаком,
Трепещет пламя ярко-красным стягом,
Готовя угли нам на шашлыки.
Ночное море вкрадчиво лежит,
Недвижимо зияя пустотою
Огромных глаз, которыми, порою,
Невольно залюбуешься. В зенит
Луна, гордясь своею чистотою,
Улыбкою таинственной манит,
Во взгляде жало страсти обнажив,
Из светотеней лепит миражи.
Дорожка лунная, врезаясь в толщу вод,
Которые к ночи уже как слезы,
По дну блуждает, дерзко кривит рот,
Из ликов Вечности плетет метаморфозы.
Бесшумно на песчаном берегу
Гарцует лихо на коне горячем,
Согнувшем шею мощную в дугу,
Как амазонка, наслаждаясь скачем
И встряхивая гордой головой,
Беспечно девушка, прекрасная собой
И впитывает взгляды, что с веранды,
Из-за ограды, вслед бросают ей
Мужчины, далеко, увы, не гранды
И девушки, одна другой милей,
Но в боевой космической раскраске
Похожие, скорей всего, на маски;
И все они, с испугом чуть, глядят,
На, горячащую коня, степей богиню,
И вьются волосы по ветру черно-сини,
Недвижно-горд ее орлиный взгляд.
А стада тучек ластятся к Луне,
Поочередно закрывая звезды,
Мерцающие золотом в руне,
Немного тускло, и сплетаясь в гроздья.
Все затихает, ночь, сложив крыла,
Накрыла берег темным покрывалом,
Последний блюз уже звучит устало,
Змеей свернувшись в глубине бокала
За тонким льдом прозрачного стекла.
В прохладе ветерка застыли пары
И пес бродячий воет, все забыв,
Под перебор расстроенной гитары,
Какой-то песни жалостный мотив.
Застыли море, небо, даже воздух,
Внимая песне, что звучит без слов,
И только радостно сверкают в небе звезды,
Как гвоздики в груди Первооснов.
Лазурный. Конец августа 2002 года