дневной сминая черновик, на белых простынях постели
забудем всё, что не сумели и отдали за этот миг
слияния на плотно-белом в одно дыхание, отраду,
тепло и кокон… это ж надо так выложиться в черновик!
нас научили, мы же знаем, что по-другому не бывает –
что лист в помарках, замирая, с такими же уйдёт под наст,
и тьма сырая передаст их в преисподние подвалы
откуда тайнопись, бывало, и выйдет в свет чистовиком:
повадкой, сном и неумелой рукою с самописным мелом –
потом, потом… есть миг всецелый самородящийся на белом
в совокуплении простом: с родною тенью примиренье,
восстановление в живом