Выдыхаю дым. Небо почернело.
Звёзд не счесть – там и тут.
Робкий стук в окно. Ну и чьё же тело
Черти опять несут?
_________________
Раз боишься – что же ушла из дома? Испугали норы кирпичной кладки? Ну а мне-то что – вас таких навалом с мерзким выворотнем души… Бог с тобой, входи. Да не плачь, овечка. Вот очаг, вот сено – садись и грейся. Не посмеют, верь мне, тебя обидеть в самом сердце лесной глуши.
Здесь под крышей сушатся мох и травы, корешки аира, пучки полыни. Если станешь тихой, как мышь в подвале, их услышатся шепотки. Ты их слушай, втягивай через кожу. Повторяй за ними, звучи гортанью. А в котёл добавь свою боль и крови прям с запястья, и пусть шипит.
Как не будет утра без стылой ночи – не бывать дыханию без свободы. Так что выпей жгучего ты отвара и спускайся в подлёдный мир. Вниз, вниз, вниз, всё глубже до дна, до ила, до сокрытой водерень жуткой Тени. И копай, копай, пока жжёт в грудине, то, что разум похоронил.
Пусть она поднимется и воскреснет, разольётся в матке горячей жаждой. И наполнит танцы твои и песни первобытный глубокий вой. Будет больно. Дурочка, ты хотела, чтобы всё на блюдечке, не касаясь? Коль решила бегать в лесах волчицей, переделать себя изволь.
Станешь пахнуть не пирогами с мёдом, не клубничным джемом, а дикой клюквой, и нести в подоле не россыпь яблок, а скопления сонных звёзд. Не мука с корицей облепит руки, а зола и сырость промёрзшей тины, в волосах завьётся болота одурь. Будет – истинно и всерьёз.
_________________
Выходи. Да, знаю: горят суставы.
Это сейчас пройдёт.
Ты – Первозданная Ева. Аве.
Благословлен твой Род.