Я возвращаюсь к Тебе в гранатовом платье,
с отблеском янтаря в волосах и те,
что обращали взгляды на нас в ненастье,
больше не видят нас в солнечной пестроте.
Ты не давал прикоснуться (и было больно),
это прошло, закрутившись на фуэте
нежных объятий, касаний непроизвольных.
Я возьму латте, а Ты (как всегда) – мате .
Я возвращалась к Тебе. Почему? Надолго?
Кажется, навсегда, на любой версте.
Как не хватает маленькому ребенку
смелости отойти от творца к черте –
так и со мной. Пробираясь сквозь кривотолки,
прячась в тени Твоей, руки ища в темноте,
голос Твой в сердце и в нотах Твоих на полке,
Ты, средь пустынь, путеводной подобен звезде.
Я проводила рукой по Твоей ладони
и уводила Твой жар в городской духоте.
Ты был единственным, кто босиком на балконе
в ночь оставался с виски в одной руке,
кто под созвездьем овн; обходил колонны
театра, в котором Jesus был на кресте.
Я возвращаюсь с музыкою синхронно –
с шубертовской длиннотою в немоте
губ, уязвленных правдой, что не сбежать им;
ног каменелых и рук, что застыли во льде;
звуком немыслимым, жестом, смычком зажатым;
взглядом, с которым встречаешься в слепоте.
Я возвращаюсь – с пропахшим Тобой рассветом,
что обступает со всех контрфорсов кольца,
вшептывась, влюбляясь в Тебя, как бета,
в первую букву – альфу из слов гонца,
чтобы нарушить правила, и к предплечью
тихо склонившись, услышать посреди лета:
«…есть исключения из правил», – и с этой речью
я возвращаюсь к Тебе новой частью света.
7 июля 2020 года