кутикула баррикадой стремится от
ногтя, попадает в жест, не прощен и пущен.
несверстником вскинет речью предвечный Бог,
всему – произвол и имя, в ночи беззвучны.
но бах с грампластинки ровен и не вменён
в вину, невменяем, катаный, неотмытый;
печеночный выборг выдернут, изменён,
стучит сталинградом сердце, больно и сыто.
но ты весь, как я, – отнят у мама-мыл
оконную раму лиц, где басисты вёсны.
москва безымянного пальца, венозных вил,
вонзенных по самую вологду глаз и дёсен.