Повели на горУ красну девицу на расстрел.
Повели, да по всем ухабам её провели.
Только в дымке предутренней красный её пестрел
Комсомольский платок, что в костре молодом угли.
Повели красну девицу, щёлкнул чужой затвор,
Говор чуждый над ухом послышался в тишине.
А она не отводит, сучка, свой гордый взор,
И с ней вместе глядят сосны строгие в вышине.
Говорили сельчане, что ведьма, и что в аду
Будет в чёртовы сразу взята строевые ряды.
А она партизанам тайно носила еду
И тяжелые вёдра чистой студёной воды.
Но когда повели её… Ночь освещала взгляд
Синих глаз, что шептали: «Коснись меня – прокляну».
Молодой лейтенант стрелял десять раз подряд,
Чтоб взорвать эту наступающую тишину,
Этот взгляд строгих сосен. Кровавый платок с плеча
Покатился, сверкнув в этой давящей тишине.
И стрелявший вдруг резко, пронзительно закричал.
Как не кричал доселе на всей войне.
Строгие сосны. Красный, кровавый платок.
Глаза, от которых и взгляда-то не отвесть.
И лейтенант подносит свинца глоток
В горло, как будто собрался он это съесть,
И слышится выстрел – последний – в ночь на горе.
Лежит лейтенант вниз лицом, будто просто пьян.
Красные брызги на сосен тугой коре.
Ветер колышет в поле сухой бурьян.
Говорили сельчане, что ведьма, и нечиста.
Что ходит к ней дьявол, леший да вурдалак.
А она заговаривала на любых местах
Раны солдатские, молча рыдая в кулак.
Утро снова зайдется, что искры в большом костре.
Только строгие сосны помнят ту ночь одну,
Где вели на горУ красну девицу на расстрел –
Да кому же под силу
пулей
сгубить страну?
24 сентября 2020