Вот так, пройдя до половины
по солнцем выжженной траве,
мой путь земной… Холмы пустынны
и трасса в гордом меньшинстве,
и Море Слёз за горизонтом,
и злое небо без дождя,
и паучок на тросе тонком,
и я стою, вот так пройдя
до половины... Знать бы, знать бы,
что дальше, хоть бы пару строк.
Какие фуги, пьесы, свадьбы
ещё сыграет мой мирок.
С его обивкой золотою,
с его уютом и тщетой.
Но то, что будет за чертою,
я точно знаю. За чертой
холмы, по-женски налитые,
гудят в объятьях чабреца.
Там мягкий ветер мне в затылок
вдруг дарит поцелуй отца,
а тайный поцелуй другого —
он полыхает на губах.
А губы произносят слово,
то ли стихи, то ль ворожба.
Там нет побед. Там только наши.
Друг другу говорят «прости»
два деда: без вести пропавший
и тот, кто выжил, чтоб растить.
И радуга, легко и гордо
десятицветием звеня,
преображает бабу Голду,
так не любившую меня,
(да и кого она любила,
бог ей судья, а я не бог)
даёт ей волю, счастье, силу.
Какой лубок!
Такой лубок,
в котором всё я вижу разом,
всё чувствую, а не болит.
В гармонии огонь и разум,
а верный камень иолит
магические дарит знаки.
И кто покой мой стережёт?
Мной усыпленные собаки
и убиенный мною кот.
12.10.2020