Легенда 2.
Где излучина Илека
Огибает плавно холм,
Там природа человеку
Помогла построить дом
Из подручного самана.
Был с соломой глинозем
Ветром высушен упрямым,
Солнцем жарким прокален.
Там на поймах каменистых
Дикий чий произрастал.
Говорят, что злак пушистый
Местности название дал.
Прибывало население,
Поднимало целину.
Так и выросло селенье.
Всем известно: в старину
Славился Чилик базаром.
Всяк знал путь к нему тогда.
С ходовым в степи товаром
Приезжали все сюда.
Разноликие миряне,
Разномастные купцы.
Кто коров вел на аркане,
Кто коней вел под уздцы.
На телегах жбаны с квасом,
Бочки с медом. На арбах
В сабах местные припасы
И напитки в торсуках.
На верблюдах и в повозках
Одеяла, сундуки,
Оренбургских мериносов
Пуха сбитые тюки.
Из Тузлука и Развала
Соль илецкую в мешках,
Привозили солевары
В соле-пыльных сапогах.
И, вдобавок, сладким грузом,
К восхищению детей,
Соль-Илецкие арбузы
Прибывали из бахчей.
Казаки везли с Урала
Сельдь, севрюгу, осетра.
Среди яств порой бывала
Даже черная икра.
Ценным славились привозом
Крепкие сибиряки.
Завозили на обозах
Бочки, ящики, тюки.
В них ценнейшая пушнина:
Чернобурки, соболя;
Разносолы с солониной
И припасы для ружья.
Оживленно шла торговля.
Каждый каждому был друг.
Возникали вдруг застолья,
Собирались в тесный круг.
Кунаков встречать умели.
По традиции степной,
Прививалось с колыбели
Гостя потчевать с душой.
Вкусно самовар дымился,
Добавлялся в чай каймак,
В казанах больших варился
Ароматный бесбармак.
Пили здесь кумыс из жбана,
Медовуху из пиал,
Для шалапа и айрана
Ковш шел в дело и бокал.
Разноречие, многоцветье,
Многозвучие, пестрота.
Озарялись лица светом
И царила КРАСОТА!
В пышных юбках, сарафанах,
В вышиванках и платках,
Чуть покачивая станом,
Шли казачки в башмачках.
Наряжались молодайки
На любой фасон и вкус,
И цветились на фуфайках
Вишней спелой нитки бус.
В кимешеках, тюбетейках
Иль в высоких тюрбанах,
Шли казашки в кажекейках
И в расшитых сапогах.
Платья - яркие тюльпаны:
Воротник, рукав, подол
Все в оборках и воланах.
Сверху- в талию камзол.
Кольца, серьги и браслеты
На девчонках молодых.
Звонко звякали монеты
В косах черных и густых.
Выделял в толпе татарок
Шитый золотом калфак.
Был убор настолько ярок,
Что притягивал зевак.
С позументами нагрудник,
Украшения из монет.
Где увидишь это в будни?
В этом только "выход в свет".
И, казалось, женщин русских
Самым скромным был наряд:
Просто юбки, просто блузки,
Летник- пуговицы в ряд.
Ситец в меленький цветочек,
Лен расшит на кушаках,
Кики, обручи, платочек,
Серьги с камушком в ушах.
В этом "просто" много шика:
В окружении цветов
Губы цвета земляники
И глаза в цвет васильков.
Красота была повсюду,
Наполняла весь базар.
Оседала на посуду,
На хозяйственный товар.
Разбегалась по пиалам,
Чашкам, блюдцам и кисе.
Отражалась бликом алым
В деревянном колесе.
Раскидала по картинке
Разноцветные мазки:
Коромысла, паутинки,
Прялки, коврики, платки.
Навела румянец яркий
На чак-чак и каравай,
Пирожки после обжарки,
На душистый крепкий чай.
Красоты всем доставало.
Был доволен млад и стар.
Равнодушных не бывало.
Разбирался весь товар.
После ярмарки обычно
Все спешили на байгу.
Раздавались крики зычно
На высоком берегу.
Под горой, клубами пыли
Мчались всадники в степи.
Для приезжих они были
Все - лихие седоки.
Но кричал и горячился
Здешних мест степной народ.
Лишь джигитами гордился,
Представлявшими их род.
Оземь щелкали кнутами
Как по крупам лошадей.
Раздавались клич- ураны:
"Байбарак! Даукара! Дейт!"
Но когда один наездник,
Из аллюра вдруг в намёт,
Первым ринулся в заезде
И стремительно вперед
Полетел степным бураном,
Ветром в поле - не догнать.
"Алаша"- стал всем ураном.
Глаз не в силах оторвать
От коня. Волшебной силой
Тот тулпар был наделен.
Так божественно красиво,
Чуть земли касаясь, он
Вихрем мчал навстречу цели,
На скаку пошел в карьер.
Кони вслед за ним летели,
Но как славный Кулагер,
Впереди с большим отрывом
Вышел к финишной прямой.
Всадник жался к конской гриве
И пришпоривал ногой.
Вот они перелетели
Через красную черту.
Закричали, засвистели
На высоком берегу.
Дотемна не расходились,
Восторгались все конем.
Откровенно те гордились,
Кто был с всадником знаком:
"Наш джигит в седле с рождения.
Дедом выучен, отцом.
Он с пеленок до взросления
В табуне рос с жеребцом".
"Мастью конь затмит жар-птицу
переливами цветов.
Водопадом хвост струится
До серебряных подков."
(Не поверить было сложно,
Слишком жарким был рассказ.
Хоть, конечно, было можно
Рассказать и без прикрас.)
Аргамака узнавали
И его победный крик:
"Чиииингиииирлау" - раздавалось
По степи. С тех пор Чилик
Называли Чингирлау .
Кто легенду подтвердит?!
Старожилов теперь мало.
Лишь история хранит
Изб купеческих постройки,
Роспись в храме на стене
И рассказ, который бойко
Старый дед поведал мне.