Увы, не даст он мне покоя,
Уют онегинский строфы.
И не найти мне лучше кроя,
Для строк сегодняшних, увы.
Живет во всяком русском теле,
Любовь к заимству и доселе...
...Ну что же так переживать,
Не будет лучше ли начать
О том, как автор строк, недавно,
Узреть решил, объездив свет,
Могилу, где лежит поэт,
Из русских всех пиитов главный,
Где он нашёл себе покой,
Наш байронический герой.
Так долго в путь мы собирались,
Что и не верилось уже.
Но долго, коротко ли... Взяли
С собою нашу протеже,
Да и помчали в путь дорожку,
На кочках прыгая немножко,
И вот - на Пушкинских горах
Дорожный стряхиваем прах.
Пока доехали - смотрели,
Во все глаза на русский лес,
На гладь озёр и синь небес,
Всё думая о том: - Ужели?
Мираж ли это, или сон?
Но то был Псковский регион.
Продрогли. Завтрак на природе,
Вблизи отеческих святынь,
Кощунство в некотором роде.
Оно возьми да и нахлынь:
Руслан, Людмила, Повариха,
Со сватьей бабой Бабарихой,
И, кажется, сейчас зайдёт,
Откушать к нам учёный кот.
Но ладно, горевали мало,
Пустырь наш завтрак приютил,
Горячим чаем напоил,
И небо ясным просияло.
Оставили мы тот пустырь,
И - в Святогорский монастырь.
«Я памятник нерукотворный
воздвиг себе» - сказал пиит,
И что же вижу я - стоит,
И очень даже рукотворный.
В тени возвышенных дерев,
На камень локоть оперев,
Он указует на могилу,
Литературного светила.
Вошли. Безлюдно. Тишина.
Тысячелетняя. Могила.
И стелла ввысь устремлена,
Она так много лет хранила,
Покой любезного творца,
Заветной лиры слов нетленных.
Вот здесь, под боком у отца,
Обрёл поэт приют священный.
Просторный двор. Монахи. Камни.
Ступеньки. Звон колоколов.
На стенах храма дремлет память,
Воспетых Господу стихов.
И, неужели, в самом деле,
Как Ленский он лежит, застрелен...
Поэт задолго предсказал,
Себе трагический финал...
Так громко каркают вороны,
Цветы. Скамья. Сижу. Молчу.
Свечу поставить я хочу,
Владельцу творческой короны.
А вдруг она облегчит стон,
Того, кто в музу был влюблён...