(предыдущий фрагмент главы из тома «Генриетта», роман «Миледи и все, все, все»
«32. Хватался и за сердце, и за шпагу» http://stihi.ru/2020/09/20/6912
Кровь, слёзы – мутной жизни маринады.
Хлебнули горя, рады иль не рады,
по краю мук ползли или внахлёст,
но вникли даже все дегенераты:
надежды для страдающих – не латы,
а жизнь бьёт по мозгам нас, а не в кость,
пускай пройдём хоть сколько миль и вёрст…
…Милорд от игрищ жизни не в накладе,
поскольку сам в интригах был непрост.
Держась в огне нападок и проклятий
на нервах, он при всём дурном раскладе
привык встречать невзгоды в полный рост.
В милорде, в громовом почти раскате,
бабахнет не какой-то там невроз,
а древний воплотится мелех гроз,
который всех бодливей и рогатей.
– По новой пламя алых-белых роз
зажечь не можно в нынешней… прохладе.
Начать бы мне войну, но я – не Крёз.
И мнительности, Патрик, мне и грёз
достаточно! С утра я – мрак проклятий!
Мечтательно всем скопом и поврозь
врагов я в ад уже с утра довёз!
Любую новость я приму к оплате!
Отдам все деньги – стану жрать овёс!
Когда б сейчас какой-нибудь сэр Фёст
принёс мне весть о Джоне, я объятья
для чёрта бы открыл, молясь о брате!
А как иначе выжить средь стервоз?!
И клял бы чёрт: «Погибнешь от добра ты».
Слуга язвил: – Когда идёт ложь в рост,
что чёрт, что бес – заведомо прохвост.
Начнём ли мы хоть с кем из них дебаты?
Для них возможность спорить – вроде платы.
Фиглярам дай хоть что-то! Речь про кость?
Начав с неё, нас обглодают в пост!
– Фигляры бы не вышли на помост.
Тут чёртовы отребья служат б***и,
а мой зевок их козней тупо прост!
– Враги коварство сеют без борозд.
Коварны в милосердии и блате,
несносны при любом, увы, обряде.
И с ними не возьмут вас на погост.
– Я свыкся с ведьмой. Душу ли скоблят ей
молитвы тех, кто молится опрятней?
– Есть толк, – юлил слуга, – молить о брате
как если б он сейчас – лишь чей-то гость…
– Кто волчьих ягод в рот большую горсть
мне всыпал, тот питал не только злость.
Нет, Патрик! Богу проще отобрать и
внушить, что счастье недоступней звёзд.
Умолкни, Патрик! Ты – не певчий дрозд!
Мне самому помыслить дай о брате, –
от пота и дождя намокли пряди,
но герцог обругал отнюдь не дождь. –
Я редкостно богат, а счастье хвост
уклончиво суёт, издёвки ради.
Я Бога прогневил! В роскошном платье
я нищего несчастней! Ржавый гвоздь!
Повсюду во хмелю иль на подряде
мне льстиво дифирамбы шлют: «Ах, вождь
английских моряков»! Лесть на параде!
Жить стану по какой сегодня правде?!
Пустыни не доставшись, высох дождь.
Душа пуста – насквозь всё выжгла злость.
Саму себя удвоит злость в награде,
душе камнями выстелив постель.
Но чуждых мне не нужно крепостей.
Чертог берёг свой не за Христа ради.
Удача мне в каком-то маскараде
когда-то улыбалась, а теперь
кошмары и невзгоды лихо дверь
мне вышибли! Дверь – толика утраты.
Кто знал, что я души не чаю в брате –
тот дьявольски коварный изувер!
Как если бы живьём драл кожу зверь!
– Хотя угроз бывало встарь несметно,
всегда вас защищал господь заметно,
а это посерьёзней, чем мушкет, –
смотрелись рассуждения не бледно,
но Патрик, в услужении аскет,
утешить лорда речью брался тщетно. –
Рвать волосы с досады надо? Нет.
Да лучше мне с обжорства облысеть, но
один лишь ужас выпал на обед!
Куда сейчас идёте в силу бед?
Вам что, милорд, угодно знать предметно?
– Узнать, рисуя в мыслях силуэт,
как скоро выдаст язва Генриетта
сто бедствий с концентрацией брикета!
Врагов себе обрёл я кодлу? Нет.
А если да?.. Из мести мне, в дуэт
вошли граф Сомерсет и Генриетта?
Подлейшие мои, по всем приметам,
завистники! И что? К исходу лет
такой вражды ко мне… позволю жить им?!
Сейчас я предъявлю счёт паразитам
в лице лишь Генриетты – этот след
отчётливо угадан и просчитан.
Но дай лишь срок – ответ дам нарочито
и Сомерсету, подлому хлыщу!
Пока что королеву навещу.
* * *
«...Страсть Якова припомню и грустнею», –
так бывший фаворит длил свой скулёж.
Без допуска в постель – да и чёрт с нею –
враг Бекингема тихую траншею
вести не уставал: интриги, ложь –
всё в дело шло. Где власть, там и делёж.
Граф Сомерсет макушкой был по шею
верзиле Бекингемскому. Взять нож
да рост бы уровнять! Проблемы сплошь…
В интригах возле трона всяк на шельму
похож был по-английски в сонме рож.
И что граф Сомерсет по отношенью
к удачливому выскочке? На корж
сусальный вечной свежестью похож
досадно оказался дылда Джордж:
постель грел королю без внешних ахов.
Такой альков – не шоу для аншлагов
и яму хвастовством себе не рой.
До мата королю пройди ряд шахов
на шахматной доске, а в жизни роль
властителя по гроб несёт король.
Любовь мужчин известна разных знаков.
С отцом своим был Карл (восторг – на всхлип)
в делах интима вряд ли одинаков:
папаша-то влюблялся не в харит.
Как бывший королевский фаворит
(красавчиков любил покойный Яков)
на Бекингема зол был Сомерсет.
Джордж вытеснил предшественника – вслед
молодчику с тех пор питал граф ярость.
Но злоба Генриетты показалась
весомей по цинизму и свежей.
В Париж обратно выставить взашей
трудненько королеву – эка жалость!..
…Хоть был и удручён, не обветшал гость.
Он пышно выступал и без дрожжей,
блистал, но без улыбки до ушей.
На выбор варианты дрязг несметны.
Яриться можно долго, но не все дни.
Грозить судом ли, сталью, кулаком –
усилия при всём задоре тщетны,
пока враги стоят особняком.
Но гнев милорда им не зря знаком:
вельможа сам давил авторитеты
и шёл, куда хотелось, прямиком.
Влетел в апартаменты Генриетты,
открыв ногою дверь одним пинком,
озлобленный милорд: – Я все скелеты,
все тайны ваши – разрази вас гром –
вытаскивая, все шкафы открою!
Устрою вам тотальный тут разгром!
Шутить со мной бесчестною игрою,
и власти угрожать моей порою,
мадам, вам не позволю! Где мой брат?!
Его свобод и жизни я – гарант!
За Джона я живьём врага зарою!
– Ваш братец хуже, чем коллаборант!
Записан Джон в убийцы чёрной краской.
К нему король относится с опаской.
К тому же, как заморский некий грант,
он прибыл из Голландии испанской.
Всплыл из болота ваш ква-ква гигант.
Двойной изгой он и, как вариант,
для сыска тип особенно приметный.
Возможно, что уже он – арестант.
Ему грозит арест одномоментный!
Накличете чью смерть вы как педант?!
Но главное… а где же документ мой?!
Отдайте же, упрямый некромант,
добытый на меня ваш компромат!
– Послушайте и крик не поднимайте.
Мне дела нет до вас и ваших мантий.
Я вовсе не похож на варнака.
Когда отдам, каких от вас гарантий
дождусь я, чтобы брат наверняка
обрёл свободу в лучшем варианте?
– Да рвите вы хоть собственный вихор,
хоть плачьте, хоть башкой о землю гряньте –
не стану никаких давать гарантий!
Отдайте документ и кончим спор!
Упрямитесь вы тупо до сих пор?
Я в области забот о вашем брате
и всех его свобод – не кредитор.
Не смейте мне навязывать сей вздор!
Познанья этикета расширяйте!
Лорд Бекингем смягчил и тон, и взор:
– Вот подлинник. Взгляните, убедитесь.
– Спасибо, благороднейший мой витязь, –
усмешкой приглушила дама пыл.
– Так где же Джон – наивный мой дебил?
– Да в той же он таверне, где и был.
Я по натуре – не из ненавистниц.
– Надеюсь, брат не в камере гниёт.
– Держу ли слово? Я не из капризниц.
В груди моей тут сердце, а не лёд.
Да, Тауэр – не славный Камелот
для доблестных сердец. Не торопись ниц
упасть, играя с Тауэром в близость.
С чего это решили вы, милорд,
что братопохищение – мой бизнес?!
– Коль слово – блеф, смертельно я обижусь!..
(продолжение в http://stihi.ru/2020/10/09/2851)