Я печку затоплю -
пусть дом теплом наполнит!
И дверку отворю,
когда дрова сгорят.
Тот жар от уголков,
как в детстве ярки, вспомню.
И вдруг их огоньки
со мной поговорят.
В наивных сладких снах
мальчонка в дни каникул,
в морозных кружевах
у бабушки гостил.
И сказки все ее,
Что, засыпая слышал,
и рук ее добро
он в сердце сохранил.
Утрами тонкий звук
прядения разбудит,
и – с теплых твердых рук
примочка к синякам.
Ватрушкой невзначай
внучонка приголубит,
Без дела не журит –
чего ж по пустякам!
В словах – всегда скромна,
а слушает – дивится.
Бывает, иногда
вдруг вспомнит про царя.
Суставы в шишках все –
Шиньонов мастерица.
А песню спеть – так нет,
закашляется вся.
Рассаду для весны
в морозы приготовит –
лелеет семена
тепло ее души.
За помощь, пусть всего
за каплю – добром помнит.
и внучику сулит
быть добрым, став большим.
И жизнью всей – своим
добром всех одарила,
в делах, в словах, в глазах
ничем не обманув.
Но все же, невзначай
как будто, говорила:
"Грехи-то наши тяжкие!"
и – помолчав, вздохнув.
Мальчонка ж не хотел
в метели одеваться,
любил, чтоб снег летел
за шиворот, кружась.
И заставлял, пострел,
ее он волноваться,
когда простудный жар,
наваливаясь, тряс.
Не знал, что за него
пред дочкою в ответе,
от вихрей, как руно
златое, берегла.
И убегал туда, куда
бегут все дети,
чтобы вернуться вновь
к теплу ее крыла.
... Как снова я хочу
к тем дальним дням вернуться!
И за дымком лечу
в морозной тишине...
Но уголек погас.
Вновь искрам не взметнуться.
Лишь звездочка зажглась
в небесной новизне...
12.1999