Она – в Алжире, но не в том Алжире,
где млеют на тугих ветвях инжиры,
несёт волна цветных медуз к ногам,
гудит базар – улыбчивый Азам
с изяществом искусного факира
фасует тмин, орехи и сезам,
где синие вершины гор Атласских
парят, как над вьюном павлиноглазки,
и топчет свежескошенный газон
малыш в панамке...
Тот, кто здесь рождён,
узнает вряд ли о магрибских сказках,
что звёзды повторяют в унисон.
В её Алжире образы иные:
зимой ветра, как псы сторожевые,
у стен протяжно воют по утрам,
а летняя заря – саднящий шрам
у выжженной степи на плоской вые,
чья плоть трещит, как краска старых рам.
Здесь слёзы солоней бесплодной почвы,
колючкой по квадрату мир отстрочен,
а под ногой зияющий овраг –
семь долгих лет невзгод и передряг,
и нет ни сообщения, ни почты
для тех, на чьей судьбе нашивка «враг».
Она всё ворошит обиды-беды,
пока игла стучит в залог победы —
что с возрастом в трудах слабеет мать,
муж в одночасье по навету взят,
что ей пришлось идти за ним по следу
(не дали даже детское собрать!).
Его казнили сразу, как комдива,
а старшие, возможно, были б живы,
когда бы не болезни и детдом.
Мать письма шлёт в отчаянье тайком.
Она – в Алжире (подтвердят архивы).
Она ещё не знает ни о ком…
АЛЖИР — Акмолинский лагерь жён изменников Родины.