В соседней каюте паника, шум и гам,
Говорят, нас не примут дальние берега,
Куда мы направлялись. Дорога не так долга –
Теперь до морского дна лишь подать рукою;
Мы суровые волки: мышцы как сталь, а лбы
Пробивали гранитные стены, преграды, столбы,
Я и правда не знал иной по себе судьбы –
Только вместе с корветом своим обрести покоя,
Я готов к Посейдону на Высший и Страшный суд,
Соберу все грехи и к нему на весы снесу,
Только те, что в соседних каютах… Их не спасут
Как несчастных заблудших зимой в трёх таёжных соснах;
Там заплакали дети, женщины, старики,
И уже мои руки не так тяжелы и крепки –
Отсеки от себя шлюпку дальнюю, рассеки
Эти волны – корабль соседний, услышав SOS наш.
Падре молится: «Pater noster, qui es in caelis»*,
Только Бог наш попал в бочину, почти не целясь
Белоснежному лайнеру. Точен же твой прицел, асс –
Ты стреляешь в упор, будто тир тебе отчий дом;
Я суровый Sea Wolf**, я не ведаю страха отравы -
Лишь вода тут рассудит и праведных, и неправых,
…Только те, что в соседних каютах, имеют право
На шлюпку последнюю, мчащуюся
меж льдов.
Я не плачу, всё это солёные злые брызги –
Был бы волком и впрямь – то за слабость себя загрыз бы,
Наши бабы седлают коней и влетают в избы
Горящие, чтобы детей с собой унести;
Но вода холодна. Зубы сводит немой припадок –
И из глаз уже хлещет вода, как из водопада,
Я кричу ему: «Господи, нет, не хочу, не надо,
Вон последняя шлюпка.
Прости меня и пусти
На свой борт. Расступитесь, дайте дорогу, черти,
Я не так уж и стар для страшной холодной смерти,
И, земной ощутив под ногами кусочек тверди,
Я уверую, став и чище, и лучше вас,
Я хватаюсь за край малюсенькой хрупкой лодки,
Чтоб потом говорить потомкам: «Представьте, вот как
Всё и было», затем глушить неустанно водку,
Вспоминая взгляд детских,
оставшихся в море глаз;
И глаза эти всё не гаснут, не затухают –
И я больше не волк, только жизнь позади лихая
В память судоржно мысли горькие мне пихает,
Будто я там один боролся, не в силах сдаться;
…Только к старости стал я бояться твою косу,
Смерть-сестрица. И что же теперь тебе принесу
Святый Боже, на неотвратимый твой Страшный суд?
И мне ни отплакаться вволю, ни оправдаться.
Мёртвый падре читает молитву, пусты глазницы.
Он меня призывает в круг свой, соединиться
С остальными, чьи рыбами съедены напрочь лица,
Но глаза их всё также в душу взирают мне.
А в соседних каютах шампанское, карты, танцы
Каждой ноченькой снятся мне все, неизменно снятся,
Городами чужими, обрывками вечных станций,
Поездами не скроешься, страх, ни в одной стране.
И однажды я слышу голос знакомый, близкий:
«Мы не злимся, но только к нам поскорей вернись ты,
Капитан, и петлю не затягивай слишком низко –
Надо так, чтобы ноги твои не касались земли».
То – девчонка с соседней каюты, бледна и серьёзна.
«Ты придёшь к нам, и мы простим тебя. Пусть и поздно».
Сквозь петлю видно всё, даже звёзды. Морские звёзды.
И приветливо парусом машут
на дне корабли.
21 сентября 2020 г.
Примечания:
* Па;тэр но;стэр, кви эс ин цэ;лис - "Отче наш, ежи еси на небесих" (лат.)
** Морской волк (анг.)