Когда снимают грим актёры,
Не веря старым зеркалам
И затихают коридоры
И день уходит по делам.
Не думая об этом факте,
Уставший, точно был в бою,
Актёр, убитый в пятом акте,
Войдёт в гримёрную свою.
Свет упадёт на тонкий профиль
(Сейчас бы сразу- на печать)
И пёс по кличке Мефистофель
Поднимется его встречать.
Их разговор необходимый,
Глазами, только в две строки:
Актёру -пёс: « Устал, родимый?»
Актёр ответит: « Пустяки!»
Он вспомнит, как сегодня в зале,
Там, где партер, четвёртый ряд,
Он чей-то взгляд поймал глазами,
Бессильно падая назад.
И захлестнуло залу горло
Неистовое волшебство,
А он лежал и было горько
Во рту от крови у него.
К нему не едет неотложка,
Он будет бормотать навзрыд,
Что дома кончилась картошка,
А магазин уже закрыт.
Что мало нитроглицерину,
Что до спектакля бы успеть,
Что нужно снова пасть на спину,
Что нужно снова умереть.
Он по пустынным переходам
Пойдёт на сцену, в тёмный зал,
Чтоб там сыграть перед народом
Всё то, что он недоиграл.
Он будет Гамлетом и Лиром
При зыбком свете двух свечей,
Шутом, безумцем и кумиром
В ночи черней любых ночей.
Но мир печален, друг Гораций,
Тебе пора на перекур!
Он будет долго ждать оваций,
Сердечный слушая аллюр.
Он вскинет руки многократно,
Но пуст партер и нем балкон
И он уйдёт тогда обратно
И он не выйдет на поклон.
На улице метель и тени
Под фонарём начнут скакать,
Он завтра упадёт на сцене
И не поднимется опять.
Они уйдут во тьму- туда, где
Автобусных не видно фар,
Актёр, убитый в пятом акте
И Мефистофель-сенбернар.