Салют за шторой. Пётр с Еленой,
открыв шампанское рывком,
стол окатили буйной пеной,
ругнувшись дружно матерком.
Озвучив тосты-заклинанья,
запив их влагою хмельной,
Пётр перенёс своё вниманье
на блюдо с пармской ветчиной.
Куснувши рыбку заливную
и третий пропустив фужер,
Пётр грянул песню удалую:
l'amour, мол-дескать, c'est trop cher!
Но, резко за живот схватившись,
вдруг заливаться перестал.
Мучительно проматерившись,
он высыпал на стол фестал.
И стал, пугающий и странный,
давить таблетки что есть сил,
смёл порошок в сосуд стеклянный
и чёрным перцем притрусил.
И Лене это угощенье
вручил: "Восчувствуй благодать!"
Изображая восхищенье,
бедняжка принялась жевать.
Изрядно Лену напрягая,
Пётр, чужд приличий и манер,
сопя, икая и рыгая,
хлестал уже шестой фужер.
Хоть неумышленно, но точно
лик Лены кетчупом полив,
Пётр, огрызаясь зло и склочно,
засыпал в рот плоды олив.
Но вот, всё более брутальный,
умяв цыплёнка табака,
сбив со стола графин хрустальный,
он дал внезапно храпака.
Тестировала в голос Лена
на спящем сковородки дно,
заткнув за пояс Демосфена
и Цицерона заодно.
СКОРБЬ ЛЕНЫ
Какой печальный Новый Год!..
Зачем фестал мне стал подарком?
И зубоскалят все товарки:
как встретишь год, так и пойдёт.
Путь от крыльца теперь недолог –
аптека, гастроэнтеролог...