Во дворе за сараем сжигаю в костре все, что было:
Уезжаю из этой страны - “винтик”, “прихвостень”, "быдло"...
Все, что будет потом, в голубом заграничном конверте.
Уезжаю - пока!- невозвратно, навечно. До смерти.
Жгу в костре письма, справки, рисунки и старые фото.
Что мне прежняя жизнь? Сыт по горло! Да ну тебя, стерва, в болото!
Жгу армейские лычки, ремень и альбом – одноклашек мордашки,
Жгу записки от рыжей Наташки из пятого «Б» на кусках промокашки,
Телеграммы, блокноты, квитанции и амулеты,
Листопады, ночные звонки, стоны женщины Светы,
Трели первых трамваев, студенческий бал и озерные ночи,
Жгу касание пальцев и губ под платаном сентябрьского Сочи,
Грешный глянец «Плейбоя» – запретные бюсты, нездешние попки и ляжки,
Кровь погибшего друга на выцветшей рваной тельняшке.
Ночь густа, как мазут - ни просвета, ни всхлипа, ни стука...
Ну на кой ты мне, память? Гори синим пламенем, сука!
Не вопьешься в кадык, не коснешься ни тенью, ни краем –
Ты теперь сизый дым над пустым деревянным сараем.
Разве нет? Над заросшими свалками лет, над распутицей чувств непролазных
Пепел тех ритуальных костров - непогасших, злорадных, напрасных,
Все летит и летит, оседая в кюветах сиротских окраин,
Из страны, где рождаемся мы, в страны, где умираем...