Все кончилось тогда и началось.
Собака проглотила рыбью кость
И, бездыханная, осела в снег.
А я щенок, пока не человек, -
В смешной пальтейке, в шапке на пуху.
Вот мама, обряженная в доху,
И бабка в шали – кисти бахромой.
Земля блестит, как сахар кусковой.
Наш поезд похоронный топчет сныть.
Я плакать не могу, могу скулить,
Размазывая сопли по щекам.
По земляным слежавшимся комкам,
За матерью и бабкой, что несут
В носилках псину, как на страшный суд,
Согбенные над ношею своей.
Иду я Филипком среди полей.
И небо опускает белый плат
Над горшей из ребяческих утрат.