Я стоял и смотрел, а река всё текла,
Не имея конца и начала.
А под толщей живого речного стекла
Колыхались растений мочала.
Перекатная муть. И останки газет.
И мозаики римского дома.
Искривлённые оси икс, игрек и зет,
Переставшие быть аксиомой.
И шершавое время три раза прошло
Надо мной до краёв и обратно,
Потерпевшие пошлости Чехов и Блок
Не добрались до подвигов ратных.
Но кому довелось кровь земли пережить,
Те молчат, и не вымолишь слова.
И горят, и дымят, и чадят этажи —
Социального дома основа.
Завтра скажут: сегодня был газовый взрыв.
И в пространство раскрылась квартира.
Так теперь из неё, как из лисьей норы,
Виден мир — ну, хотя бы, полмира.
Вы на нас неспроста не найдёте креста.
Мы читали о силах природы.
От погоста к погосту шагает верста,
Измеряя окружность народа.
И хранит нас не ангел и даже не бог,
И не дух из могильных курганов,
Ариадновой нити забытый клубок,
Или пули отцовских наганов.
Что-то есть среди нас, даже, скажем, во мне,
Отчего я всегда замираю.
И стою, безоружен, беспамятен, нем,
У обрыва, у самого края...